Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918 - Ричард Эдгар Пайпс

Дальше так продолжаться не могло, и Ленин стал неохотно склоняться к идее профессиональной армии, которую ему упорно пытались навязать старый Генштаб и французская военная миссия. В феврале и начале марта 1918 года в партии прошли дискуссии между сторонниками «чистой» революционной армии, состоящей из рабочих и демократической по своей структуре, и теми, кто придерживался более традиционных представлений о вооруженных силах. Параллельно происходили дебаты между сторонниками рабочего контроля на производстве и теми, кто защищал концепцию профессионального управления. В обоих случаях соображения эффективности и пользы одержали верх над революционной догмой.

9 марта 1918 года Совнарком назначил комиссию для разработки в недельный срок «плана организации военного центра для реорганизации армии и для создания мощной вооруженной силы на началах социалистической милиции и всеобщего вооружения рабочих и крестьян»{864}. Крыленко, возглавлявший противников идеи профессиональной армии, подал в отставку с поста наркома по военным и морским делам и был назначен наркомом юстиции. Его место занял Троцкий, не имевший никакого военного опыта, поскольку, как и подавляющая часть большевистских руководителей, в свое время уклонился от мобилизации. Его основной задачей на этом посту было привлечь отечественных и зарубежных специалистов к созданию эффективной и боеспособной армии, которая не представляла бы угрозы диктатуре большевиков, то есть не была бы склонна к измене или к участию в политических интригах. Одновременно правительство учредило Высший военный совет под председательством Троцкого. В его состав входили чиновники (комиссары армии и флота) и профессиональные военные — бывшие офицеры царской армии{865}. Чтобы обеспечить полную политическую надежность вооруженных сил, большевики ввели институт «комиссаров», которые должны были осуществлять надзор за деятельностью военных командиров{866}.

* * *

Троцкий продолжил военные переговоры со странами Четверного согласия. 21 марта он направил генералу Лаверну из французской военной миссии следующее послание: «После беседы с капитаном Садулем имею честь просить от имени Совета народных комиссаров технического сотрудничества Французской военной миссии в реорганизации армии, предпринимаемой советским правительством». Далее шел список французских специалистов во всех областях военного дела, включая авиацию, флот и разведку, которых русские просили выделить им в помощь{867}. Лаверн откомандировал трех офицеров из миссии в качестве советников наркома по военным и морским делам Троцкий выделил им помещение рядом со своим кабинетом. Сотрудничество это осуществлялось в атмосфере строгой секретности, и советские военные историки не очень о нем распространяются. Как сообщает Жозеф Нуланс, впоследствии Троцкий попросил выделить еще пятьсот французских армейских военных офицеров и несколько сот английских офицеров военно-морского флота. Он также вел переговоры о военной помощи с миссиями Соединенных Штатов и Италии{868}.

Организация Красной Армии происходила практически с нуля и протекала, конечно, медленно. Между тем немцы наступали в юго-восточном направлении, захватывая Украину и прилегающие к ней территории. В такой ситуации большевики попробовали выяснить, готовы ли союзники остановить немецкое наступление собственными силами. 26 марта новый нарком по иностранным делам Г.В.Чичерин вручил французскому генеральному консулу Фернану Гренару ноту с вопросом, каковы будут действия Четверного согласия, если Россия попросит у Японии помощи для борьбы с агрессией Германии или обратится к Германии с предложением выступить совместно против Японии{869}.

Послы стран Четверного согласия, резиденции которых находились в то время в Вологде, восприняли предложения большевиков, переданные через Садуля, весьма скептически. Они сомневались, что большевики действительно собираются использовать Красную Армию для борьбы с Германией: как сказал Нуланс, более вероятно, что она станет служить своего рода «Преторианской гвардией», то есть опорой режима в самой России. Можно себе представить, о чем думали послы, слушая страстную речь Садуля в защиту позиции Москвы: «Большевики создадут армию, хорошую или плохую, но они вообще не смогут этого сделать без нашей помощи. И совершенно неизбежно в один прекрасный день эта армия выступит против Германской империи, злейшего врага российской демократии. С другой стороны, поскольку эта новая армия будет дисциплинированной, управляемой профессионалами и проникнутой боевым духом, она не будет армией, пригодной для гражданской войны. Если мы будем направлять процесс ее формирования, как предлагает нам Троцкий, она станет фактором внутренней стабильности и инструментом национальной обороны, находящимся под контролем союзников. Дебольшевизация, которую мы можем таким образом достигнуть в армии, повлияет и на развитие общей политической ситуации в России. Разве мы не замечаем сегодня очевидных признаков начала такой эволюции? Лишь будучи ослепленным предрассудками, можно не видеть за неизбежными жестокостями стремительную адаптацию большевиков к реалистической политике»{870}. Это несомненно одно из самых ранних среди известных в истории утверждений, что большевики «эволюционируют» в направлении к реализму.

Несмотря на все свое недоверие, послы союзников не захотели с порога отбрасывать предложения советской стороны. После многочисленных консультаций со своими правительствами и с Троцким они 3 апреля достигли взаимопонимания на следующих принципах: 1) страны Четверного согласия (за исключением Соединенных Штатов, отказавшихся принимать в этом участие) будут оказывать помощь в деле организации Красной Армии при условии, что Москва пойдет на восстановление в армии дисциплины и, в частности, введет смертную казнь; 2) советское правительство даст согласие на высадку японцев на территории России: японские войска, соединенные с частями других союзных стран, посланными из Европы, образуют международные вооруженные силы для борьбы с Германией; 3) части союзников займут Мурманск и Архангельск; 4) страны Четверного согласия воздержатся от вмешательства во внутренние дела России[147].

Пока шли эти переговоры, 4 апреля японцы высадили небольшой экспедиционный корпус во Владивостоке. По официальной версии, это делалось для защиты японских граждан, двое из которых были там незадолго перед этим убиты. Однако все ясно понимали, что подлинная цель японцев состояла в захвате российского Приморья. По мнению русских военных специалистов, развал транспорта и распад гражданской власти в Сибири не позволяли сотням тысяч японских солдат с необходимым в данном случае огромным тыловым обеспечением перебраться с Дальнего Востока в европейскую часть России. Но союзники настаивали на осуществлении этого плана, обещая разбавить японские экспедиционные силы французскими, английскими и чехо-словацкими частями.

В начале июня англичане высадили 1200 дополнительных эскадронов в Мурманске и 100 в Архангельске.

Ленин не оставлял надежды получить, помимо французской военной помощи, экономическую помощь из Америки. Соединенные Штаты сохранили дружелюбное отношение к России даже после ратификации Брестского договора. Как отмечал Государственный департамент в своей ноте Японии, США продолжали считать Россию и ее народ «друзьями и союзниками в борьбе с общим врагом», несмотря на то, что