Лазарь Каганович. Узник страха - Валерий Викторович Выжутович

Тот начал пространно делиться своими впечатлениями о поездке. «Я его не останавливал, хотя голова у меня была занята совершенно другим. Я проявлял вежливость, тактичность, ждал, пока его тема иссякнет. Когда я увидел, что наступил конец, то сказал: „Это все интересно, что ты рассказывал. Теперь я хочу тебе рассказать, что делается у нас“. И Хрущев посвятил Кагановича в свои намерения. „А кто за?“ – первое, что спросил Каганович. Узнав, что на стороне Хрущева Маленков и большинство членов Президиума, он тотчас произнес: „Я тоже, конечно, за, это я просто так спросил“». «Но я его правильно понял, – вспоминал Хрущев, – и он меня понял».

Заручившись поддержкой большинства членов ЦК КПСС и высокопоставленных военных, Хрущев 26 июня 1953 года созвал заседание Президиума ЦК КПСС. На нем среди прочих обвинений Хрущев предъявил Берии обвинения в ревизионизме, антисоциалистическом подходе к обострившейся ситуации в ГДР и шпионаже в пользу Великобритании в 1920-х годах. Берия заявил, что если его назначил пленум ЦК, то и снять может только пленум. Но по специальному сигналу в зал вошла группа генералов во главе с маршалом Жуковым.

Из стенограммы речи Л.М. Кагановича на пленуме ЦК КПСС по докладу Г.М. Маленкова «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Л.П. Берия»  3 июля 1953  [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 29. Л. 1–3]

«Вначале мы поручили арест Берии Москаленко с пятью генералами, – вспоминал Хрущев. – Он с товарищами должны были иметь оружие, а их с оружием должен был провезти в Кремль Булганин. В то время военные, приходя в Кремль, сдавали оружие в комендатуре. Накануне заседания к группе Москаленко присоединились маршал Жуков и еще несколько человек. И в кабинет вошло человек 10 или более того. И Маленков мягко так говорит, обращаясь к Жукову: „Предлагаю вам как Председатель Совета Министров СССР задержать Берию“. Жуков скомандовал Берии: „Руки вверх!“ Москаленко и другие обнажили оружие, считая, что Берия может пойти на какую-то провокацию. Берия рванулся к своему портфелю, который лежал на подоконнике, у него за спиной. Я схватил Берию за руку, чтобы он не мог воспользоваться оружием, если оно лежало в портфеле. Потом проверили: никакого оружия там не было, ни в портфеле, ни в карманах. Он просто сделал какое-то рефлекторное движение».

На июльском пленуме ЦК КПСС почти все члены ЦК выступили с заявлениями о вредительской деятельности Берии. 7 июля постановлением пленума Берия был освобожден от обязанностей члена Президиума ЦК КПСС и выведен из состава ЦК.

Позже, находясь в заключении, Берия направлял в ЦК КПСС письма с обещанием «через 2–3 года крепко исправиться». Раскаяние ему не помогло. 23 декабря 1953 года его расстреляли.

Арест и расстрел Берии ослабили позиции Маленкова, который был ближе к нему, чем остальные. Маленкова стали критиковать за стремление изменить приоритеты хозяйственного развития в пользу легкой промышленности и за «ошибочное» заявление, что новая мировая война «при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации» (Молотов утверждал, что погибнут только «прогнившие режимы»). Но в те же месяцы усилилось влияние Кагановича. Как один из первых заместителей председателя Совета министров СССР и член Бюро Президиума ЦК он контролировал несколько важных министерств, в том числе и Министерство нефтяной промышленности.

7 сентября 1953 года пленум ЦК КПСС избрал первым секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущева. Когда председатель Совета министров Г.М. Маленков оставил пост секретаря ЦК, Хрущев стал «хозяином» партаппарата, хотя до сентября 1953 не был в ранге первого секретаря, не входил даже в первую «пятерку» членов Президиума.

Выдвижение Н.С. Хрущева на первую роль в партии, а значит, в государстве, для многих было неожиданным. Первым претендентом на престол был Маленков. Считать себя прямыми наследниками имели все основания также Берия и Молотов – еще двое из произносивших надгробные речи на Красной площади. Но Хрущев их всех переиграл. Они его недооценили.

Убедить номенклатуру в том, что она не прогадала, избрав его первым секретарем, Хрущеву удалось одной репликой, которая прозвучала в ноябре 1953 года на проходившем в ЦК совещании по вопросам кадровой политики. С докладом выступал Маленков. Он говорил о фактах коррупции и морально-бытового разложения в партаппарате. Ф.М. Бурлацкий, многолетний советник советских вождей, находился в зале и оставил потом такое свидетельство: «После его [Маленкова. – В. В.] доклада в зале, где как раз и сидели главные партаппаратчики, стояла гробовая тишина, недоумение было перемешано с растерянностью, растерянность со страхом, страх с возмущением. И тогда из президиума раздался голос Хрущева: „Все верно, Георгий Максимилианович. Но аппарат – это наша опора“. И зал взорвался восторженными аплодисментами».

Подковерные схватки в президиуме

Хрущев пришел после Сталина как полная тому противоположность. Сталин был суховат, сдержан и немногословен, Хрущев общителен, многоречив, в сердцах мог выругаться, а в гневе даже разогнать, например, приглашенных на совещание. И чаще всего на него глядели как на человека обыкновенного, которого в отличие от Сталина можно и провести. Однажды в Воронежской области местная власть перед приездом Никиты Сергеевича решила замаскировать неубранный урожай кукурузы: с помощью волочащихся за тракторами стальных рельсов кукурузные стебли прижали к земле. При этом никто даже не смутился.

Столь очевидный контраст между Сталиным и Хрущевым кого-то в стране обрадовал, кого-то удручил. Как ни странно, Каганович был в числе первых. «Не жалеете, что выдвинули Хрущева?» – спрашивали его журналисты в конце 1980-х. «Нет, не жалею, он на моих глазах рос с 1925 года, и вырос в крупного руководящего деятеля областного и краевого масштаба. Он принес пользу нашему государству и партии, наряду с ошибками и недостатками, от которых никто не свободен. Однако более высокие ступени власти оказались уже не для него. <…> У него голова закружилась, и он начал куролесить, что оказалось опасным и для него, и особенно – для партии и государства».

Хрущев устраивал не всех в верховном руководстве. Со второй половины 1953 года обострилась борьба за власть между ним и Маленковым. Последний был глубоко уязвлен: сталинское наследство, уже плывшее к нему в руки, вдруг оказалось перехвачено проявившим неожиданную расторопность Никитой.

Первое прямое столкновение между Хрущевым и Маленковым произошло на пленуме ЦК в сентябре 1953-го. Они заняли разные позиции по поводу программы выведения страны из сельскохозяйственного кризиса. Ранее, в августе того же года, на сессии Верховного Совета СССР Маленков выступил с предложением в два раза снизить сельхозналог, списать недоимки прошлых лет, а также отменить обязательные