Беженцы - Боб Мур

направляло беженцев к другим границам. На это указывают эмпирические данные. Например, именно в тот момент, когда Швейцария закрыла свои границы для австрийских евреев, резко возросла эмиграция в страны Бенилюкса. Взаимодействие между просителями убежища из разных стран до сих пор остается мало изученной темой. Дальнейшие исследования должны уточнить корреляцию между направлением бегства, эмиграционной политикой Германии и иммиграционной политикой Западной Европы. Чтобы иметь четкое представление об этом, важно увидеть, как индивидуальные решения в сочетании с действиями различных местных и международных групп помощи беженцам определяли способы, с помощью которых западноевропейские государства решали эту самую неразрешимую проблему 1930-х годов.

Ситуация, сложившаяся в начале Второй мировой войны, свидетельствует о том, в каком затруднительном положении оказались политики Западной Европы. Они были полностью осведомлены о нацистских преследованиях внутри Германии и поэтому несут определенную ответственность за неудачи в поддержании своих якобы либеральных ценностей. Однако эта ответственность является общей. Когда ситуация в Германии становилась все более острой, власти в странах за пределами Европы также ужесточали свою иммиграционную политику и отказывались облегчать бремя приграничных государств. Хотя ужесточение ограничений всегда было привлекательным вариантом, особенно когда нацисты систематически лишали беженцев всего их имущества, очень разные решения, принятые в различных (приграничных) государствах, показывают, что исход отнюдь не был предрешен. Уважение к правам человека оставалось ценностью, которую можно было мобилизовать в политической борьбе, в среде политической элиты и в обществе в целом.

Суверенное право государства отказать человеку во въезде на свою территорию, даже если он был признан беженцем, редко оспаривалось. Как только беженцы пересекали границу, они переставали быть просто эмигрантами, а становились просителями убежища, к которым можно было применить национальные нормы. Это измерение в иммиграционной политике лишь отчасти было результатом согласованных на международном уровне норм. Международный режим в отношении беженцев был принят лишь некоторыми либеральными государствами и в любом случае налагал мало обязательств на иммиграционную политику. Аналогичным образом национальные режимы в отношении беженцев не смогли обеспечить проведения гуманитарной политики в отношении массы беженцев. Даже ведомства Бельгии и Швейцарии, отвечающие за иммиграционную политику, утверждали, что защита, предоставляемая (политическим) беженцам, неприменима к массе еврейских беженцев. Тем не менее даже когда западноевропейские государства прибегли к депортации еврейских беженцев, им все равно пришлось узаконить это перед либеральным общественным мнением и различными участвующими в этом благотворительными организациями.

Такие депортации часто вызывали протесты, и их сила в определенной степени определяла последующую политику в отношении беженцев. Либеральные ценности, неотъемлемой частью которых было предоставление убежища беженцам, мобилизуются против государства только тогда, когда оно использует принудительные полномочия внутри собственных границ, но против бесчеловечных мер, осуществляемых в форме внешнего контроля, протестов практически не было. Соответствующие власти слишком хорошо понимали это и поэтому отдавали предпочтение внешнему контролю, вдали от взора общественности.

Либеральные приграничные государства, похоже, смогли сдержать приток беженцев только с помощью самой драконовской политики в отношении иностранцев. Таким образом, только когда для возвращения тех, кто сумел нелегально проникнуть через «зеленые границы», использовалась принудительная репатриация, миграционное давление ослабевало. Даже в этом случае реальная эффективность такой политики остается под вопросом, но она снимала с властей всякую ответственность за дифференциацию беженцев и прочих незваных гостей. Включение беженцев в категорию иностранцев без документов, которые могут быть автоматически депортированы, сделало иммиграционные процедуры более эффективными, но это неизбежно усложнило для западноевропейских государств сохранение видимости либеральных режимов во всех смыслах этого слова.

Приложение

Рисунок 2. Западноевропейские страны, откуда HICEM организовал эмиграцию немецко-еврейских беженцев в 1933–1935, 1939 гг.

Рисунок 3. Направления эмиграции и репатриации немецко-еврейских беженцев из стран Западной Европы, организованных HICEM с 1933 г. по июль 1939 г.

Рисунок 4. Данные еврейских организаций по делам беженцев о числе зарегистрированных с 1938 г. по август 1939 г. (по месяцам)

Рисунок 5. Число беженцев, официально зарегистрированных в Люксембурге и Дании с 1938 г. по сентябрь 1939 г. (по месяцам)

Об авторах

Карон Вики, доктор философии (1983), Колумбийский университет. Профессор современных еврейских исследований имени Дианы и Томаса Маннов на историческом факультете Корнельского университета. Основные публикации: Uneasy Asylum: France and the Jewish Refugee Crisis, 1933–1942 (Stanford: Stanford University Press, 1999, 2001); Between France and Germany: The Jews of Alsace-Lorraine, 1871–1918 (Stanford: Stanford University Press, l988); Jewish Emancipation Reconsidered: The French and German Models, co-edited with Michael Brenner and Uri R. Kaufmann (Tübingen: Mohr Siebeck, 2003).

Кастекер Френк, доктор философии (1994), Институт Европейского университета. Старший научный сотрудник Университета Гента, кафедра современной и новейшей истории. Работал в Управлении Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) сотрудником по определению статуса беженцев, а также в агентстве по предоставлению убежища в Бельгии. Основные публикации: Vluchtelingenbeleid in de Naoorlogse periode (Brussels: VUBPress, 1991); Ongewenste Gasten. Joodse Vluchtelingen en Migranten in de Dertiger Jaren in België (Brussels: VUBPress, 1993). Alien Policy in Belgium, 1840–1940: The Creation of Guest Workers, Refugees and Illegal Aliens (Oxford: Berghahn, 2000).

Курио Клаудия, доктор философии (2005), Технический университет Берлина. Научный сотрудник Центра по изучению антисемитизма в Техническом университете Берлина. Основные публикации: Verfolgung, Flucht, Rettung. Die Kindertransporte nach Großbritannien 1938/39 (Berlin: Metropol, 2006); Die Kindertransporte 1938–1939 nach Großbritannien. Rettung und Integration (co-edited with Wolfgang Benz and Andrea Hammel; Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch, 2003).

Луди Регула, доктор философии (1997), Центр перспективных исследований в области гуманитарных наук имени Кармана в Берне. Научный сотрудник Независимой экспертной комиссии «Швейцария – Вторая мировая война» (1997–2000) и соавтор докладов «О швейцарской политике в отношении беженцев» (1999) и «О швейцарской политике в отношении цыган и синти» (2000). Стажировалась в Гарвардском университете, Калифорнийском университете и Мемориальном музее Холокоста в Вашингтоне. Участник проекта об истории возмещения ущерба жертвам нацизма во Франции, Германии и Швейцарии (1945–1965 гг.). Основные публикации: Die Fabrikation des Verbrechens. Zur Geschichte der modernen Kriminalpolitik 1750–1850 (Tübingen: Tübingen Academica, 1999); Post-War Reparations for Nazi Victims: Priorities, Omissions, and Memory Politics (Journal of Contemporary History 41, no. 3, July 2006, pp. 421–50).

Мур Боб, доктор философии (1983), Манчестерский университет. Профессор европейской истории XX века в Шеффилдском университете. Автор многочисленных публикаций по истории Нидерландов и Второй мировой войны, в том числе Refugees from Nazi Germany in the Netherlands, 1933–40 (Dordrecht, Boston and Lancaster: Nijhoff, 1986); Victims and Survivors: the Nazi Persecution of the Jews