История сионизма - Уолтер Лакер

обычно, болезненным. Иммигранты третьей алии не были готовы к политическим проблемам, к стычкам с арабами и, самое главное, к безработице, сопутствовавшей всему периоду послевоенной экономической депрессии. И когда массовая иммиграция сошла на нет, а община русских евреев, бывшая прежде основным источником переселенцев в Палестину, оказалась отрезанной от остального мира, среди новоприбывших палестинцев снова воцарилось отчаяние, сходное с тем, которое довелось пережить второй волне иммиграции.

«ТРУДОВОЙ ЛЕГИОН»

Если для второй алии «университетами» были Петах Тиква, Сейера и Дегания, то основными вехами на пути становления третьей алии был «Трудовой легион» («Гдуд Ха’авода») с его палатками и ветхими лачугами на дорогах между Хайфой и Назаретом и посреди бездорожья между Земахом, Тиверией и Табхой в Южной Галилее. «Трудовой регион» был основан в 1920 г. на собрании в честь памяти Йосефа Трумпельдора, который погиб несколько месяцев назад, защищая Тель-Хай во время атаки арабов. Именно Трумпельдору пришла в голову мысль организовать трудовые легионы для обустройства Палестины и подготовки почвы для массовой иммиграции. Первоначально «Трудовой легион» насчитывал всего 80 человек, но со временем разросся до 700 членов. Он просуществовал всего 6 лет, но стал настоящим авангардом первопроходцев: члены легиона первыми заселили Езреельскую долину и первыми основали киббуцы. Если бы не они, то еврейские рабочие могли бы и не добиться прочного положения в строительстве и других городских ремеслах. В «Трудовой легион» входили, главным образом, молодые мужчины (и несколько молодых женщин); многие из них прошли школу русской революции, были полны юношеского задора и готовы «сгореть на трудовом посту». Попали в ряды легиона и мистики-богоискатели, и романтики-энтузиасты, стремившиеся найти себя, усмиряя плоть и дух, — правнуки Достоевского и племянники Бреннера. Были среди них и члены интеллектуальных молодежных движений, испытавшие влияние Мартина Бубера, и закаленные старожилы из второй алии, годами не открывавшие ни одной книги[434].

Легион делился на малые группы по 12–15 человек каждая; группы эти были рассеяны по всей стране. Они занимались строительством дорог; некоторые трудились на стройках в Хайфе, Иерусалиме и Галилее; другие чинили автомобили в Беер-Шебе. Выделялось два главных центра их деятельности: один — в Мигдале, где находилась главная база легиона в Южной Галилее, а другой — в Рош Хайине, где несколько сотен человек работали на строительстве железной дороги. Почти с самого начала члены легиона приняли коммунистические принципы. Они не получали денег за свою работу: все доходы помещались в общий фонд, а жизненные нужды членов коллектива удовлетворялись на основе абсолютного равенства. К сельскохозяйственным поселениям легионеры относились неоднозначно. Кое-кому из них нравилась идея создания крупных земледельческих коллективов. Но природные условия для развития сельского хозяйства были в Палестине очень тяжелыми: Эмек, позднее ставший одной из самых плодородных областей, тогда еще был болотистой местностью, кишевшей малярийными комарами. Не было ни дорог, ни воды, ни электричества; даже растительность была совсем скудной. Поэтому некоторые члены «Трудового легиона» скептически относились к делу сельскохозяйственного освоения страны, считая его непосильным для горстки людей, которые, невзирая на весь свой энтузиазм, не смогли бы справиться с такой масштабной задачей и не обладали достаточной профессиональной подготовкой. Но энтузиастов оказалось гораздо больше. И в сентябре 1921 г. в долине был разбит первый палаточный лагерь, а чуть позднее, в том же году, — второй. Недостаток профессионального опыта легионеры компенсировали самоотверженной работой; и, вопреки всем ожиданиям, они добились первых скромных успехов… во всяком случае, не потерпели поражения.

Затем предложили трансформировать легион в один большой киббуц или несколько поселений-коммун, но это послужило причиной первого серьезного раскола в рядах легионеров. Некоторые утверждали, что городские рабочие коммуны бесперспективны: в любом случае они просуществуют недолго, поскольку рабочий класс в Палестине должен в конце концов найти свое истинное призвание в сельскохозяйственном труде. Но большинство не соглашались с этой точкой зрения по ряду причин: ведь основная задача легиона заключалась в том, чтобы «завоевать» все виды деятельности — и не только в сельской местности, но и в городах. Вторая алия пострадала именно из-за того, что сосредоточила все свои усилия на сельском хозяйстве; кроме того, подобное ограничение не согласовывалось с принципами классовой борьбы. И в 1923 г. «Трудовой легион» раскололся: некоторые его члены впоследствии объединились в киббуц Эйн Харод, большинство же продолжали работать в малых группах, разбросанных по всей стране.

Спустя три года численность легиона заметно возросла, но первоначальный энтузиазм был уже утрачен. Стало очевидно, что не удастся вовлечь в его ряды большинство еврейских рабочих в Палестине: они не желали принимать образ жизни легионеров. Рост разочарования отразился в процессе политической радикализации. Влиятельное меньшинство пришло к выводу, что главной задачей является классовая борьба, а следовательно, центры активности «Трудового легиона» следует переместить в города. Легионеры ожесточенно враждовали с Хистадрут — Генеральной федерацией еврейских профсоюзов, основанной в 1920 г. Некоторые члены легиона начали также отказываться от сионистских принципов. Поскольку попытка создать социалистическую общину в несоциалистическом окружении окончилась неудачно и так как в иерархии приоритетов этих людей мировая революция стояла выше, чем идеалы сионизма, их антисионизм выглядел вполне логичным. В декабре 1926 г. произошел второй раскол «Трудового легиона» — в основном по политическим причинам. Более крупная группа позднее влилась в существующие социал-сионистские партии, а фракция меньшинства распалась в 1928 г. Несколько десятков ее членов эмигрировали в Советский Союз, где основали сельскохозяйственное поселение в Крыму. Эта колония прекратила свое существование после ареста большинства ее жителей в 1930-е гг.[435].

«ХАШОМЕР ХАЦАИР»

Среди новых иммигрантов 1919–1920 гг. были и первые члены «Хашомер Хацаир» («Юного стража») — организации, которая сыграла важную роль в дальнейшей истории сионистского движения. Многие ее члены, шомрим, были выходцами из семей среднего класса, вполне зажиточных по стандартам Восточной Европы. Большинство из них были вполне ассимилированы и получили польское или австронемецкое образование; народная культура идиш, в которой выросли члены второй алии, была чужда этим новым иммигрантам. Они обратились к сионизму вовсе не в результате социально-экономического анализа ситуации, в которой находились еврейские трудовые массы. Свой долгий путь в Палестину они начали с совершенно иной отправной точки: будущие шомрим решили, что смогут воплотить свои культурные и духовные идеалы, только участвуя в строительстве нового общества в Эрец-Израиле. Серьезное влияние на них оказали идеи и символы немецкого молодежного движения, а также Мартин Бубер, который в своей знаменитой речи, произнесенной в Вене незадолго до конца I мировой войны, объявил, что молодежь — это вечная надежда человечества на счастье, шанс, который возникает в каждом новом поколении, но который мы всегда упускаем. Шомрим верили словам Винекена, идеолога немецкого молодежного движения, который утверждал,