Колоски - Елена Евгеньевна Павлова

эта невероятная Вэйт останется, её надо будет кормить — а на что, если он работу потеряет? Не устраивать же на работу её? Куда и как? Книжка в голову уже не лезла. Какая там книжка? Вот как Вэйт маме представлять? Девушке она точно скандал закатит и ночевать не пустит. Хотя… Мама же не иммунная? Пусть будет знакомый. Виталик. Потерял ключи, родители… на даче. Нет, слишком близко — на юге. И сумку он потерял. С ключами, деньгами и документами. Нет, не потерял, растяпа, что ли? Маменька точно лекцию прочитает, что надо быть внимательнее. Стукнули и ограбили? Не катит, синяков нет, тогда… угрожали ножом, вот. И теперь Виталик весь такой несчастный, и, пока родители не вернутся, поживёт у Артёма. Ха! И пусть попробует маменька возразить: любимая её тема — человеколюбие и помощь попавшему в беду товарищу! Вот Артём и внял! Ха-ха! Или… блин, а куда инструменты девать, которые Вэйт покупать собралась? Сумку отняли, а инструменты оставили? Так, надо что-то другое придумать. Или инструменты сюда отнести? Тоже коряво. Так день и прошёл.

Артём опустил железные гармошки на стёкла, запер всё… и затормозил. А может… у него просто бред? Может, ему всё приснилось? Пришёл на работу, сел и заснул. А? И теперь, как дурак, будет ходить и обстукивать все деревья в парке в поисках приснившейся ему девушки его мечты. День за днём, месяц за месяцем. Дочитался. Это уже не толкиенутость, это клиника.

Ну, все — не все, но по одному-то постучать можно? А вдруг?

— А-а-ха-ха, — услышал он почти сразу протяжный зевок.

Да-а-а! Йе-ес! Не сон!

В ломбард они сходили, но, пока шли туда, Вэйт сказала, что не будет она сейчас инструменты покупать, надо на них сначала посмотреть, может, и без денег обойдётся. А вот на еду надо, не будет же она у Артёма на шее сидеть? Вот кольцо, продай. За печатку дали в скупке шесть тысяч, почти треть Артёмовой зарплаты. Побрели, не торопясь, к Артёму. Артём предложил ей стать мальчиком Виталиком, но Вэйт хихикнула и заверила, что с мамой проблем не будет. Если мама тоже не иммунная, конечно. Она и не заметит, что Артём не один. А вот еды купить надо. Мяса. Вот столько. Ага. Артём, я дракон. Пятиметровый и зелёный. То, что ты видишь — это не вся я, понимаешь? Нет, сырое могу, но не хочу. Вон тех окороков копчёных три штучки возьми, и ладно. Пятнадцать килограмм? И хорошо. Не спорь, дай сюда мне «эту тяжесть», я не хрупкая эльфа, я дракон! Куда-куда — в карман! В пространственный. Понял? Серьёзно? А знаешь, что смешно? Ты знаешь, что это такое, даже можешь объяснить — вот-вот, четвёртое измерение, и так далее. А я не знаю и объяснить не могу, но у меня он есть, и я им пользуюсь! И это очень жизненно, такой парадокс, исполненный глубокого философского смысла. А теперь в магазин с электрогитарой. Ехать? Вот на этом?! Нет!!! Ох, дышать нечем, фильтр забило, уведи меня скорей!!! Ой, ф-фу-у-у! Как вы тут живёте? Это же отрава, чистый яд! Кошмар какой!

Мама действительно не заметила. Вэйт бродила по комнате, осторожно проводила пальцем по корешкам книг и улыбалась опять печально, но и мечтательно, будто вспоминая что-то хорошее, но давно ушедшее. Артём следил за ней, не отрывая глаз. Вот здесь, в его двенадцати метрах, бродит вот такое… И опять из груди рвался стон восторга, а лицо расплывалось в блаженную идиотскую улыбку. А потом он сварил кофе, но Вэйт сказала, что запах да, а вкус — не очень, и с молоком не очень, и он заварил ей каркадэ, и пришлось искать в интернете, что это за цветы и где они растут. А потом считать, сколько золота нужно продать в скупку, и что дешевле — доехать туда и взять черенок или заказать доставку живого черенка на дом по почте, оказалось, что можно и так. А потом они вместе торчали из окошка пятого этажа, навалившись животами на подоконник, Артём курил, а Вэйт просто крутила головой, разглядывая доступную взору панораму. Направо, в просвете меж домами, грохотала улица. Артём всё порывался объяснить, рассказать, но Вэйт, как оказалось, почти ничего нового вокруг не видела. Сказала, что это, видимо, закономерно для всех людей вообще — техногенная цивилизация на железе, электричестве и без магии. Единственное, что её поразило — инверсионный след самолёта. И поразило неприятно. А ещё больше не понравилось после того, как Артём объяснил, что такое самолёт, за счёт чего летит, и какого он размера.

— Послушай, но, если он упадёт, например, вот прямо сюда…

— Хана котёнку, — подтвердил Артём.

— Нет, просто удивительно! Вы и так мало живёте, и, при этом, совершенно не цените свою жизнь! Никогда не понимал… не понимала людей.

— А большинство и не живут. Так, существуют, — высказал Артём давно бродившую в голове мысль. — Знаешь, мне кажется, что большинство людей просто не успевают понять, что они живут. Тянут день за днём, изо дня в день, а потом умирают, и всё. Или осознают в старости, когда жить-то уже поздно. А на некоторых смотришь, и понимаешь — они мёртвые. Внутри. Двигаются, разговаривают, а внутри давно умерли. Но как раз такие самые активные. Создают видимость жизни — и для себя и для других.

— Да, когда я был… была вампиром, мне тоже приходило это в голову. Когда ты не-мёртвый, жизнь осознаётся гораздо острей, впрочем, как и всё утраченное.

— Да… Вэйт! Не уходите! Пожалуйста! Я не хочу всю оставшуюся жизнь остро осознавать утрату вас! Я сделаю всё, что угодно, и это не только для меня! Знали бы вы, сколько людей дико, неистово просто мечтают о волшебных существах и магии! И опять же не для себя! Вот, смотрите: у меня собраны книги, и это всё — о вас! Это не просто книги, это целые миры. И почти в каждой говорится о том, что наш мир без вас умирает! Не ради нас, не ради людей — но ради самого этого мира — не уходите, Вэйт! — Артём сам поразился своему красноречию, но мысли эти в его голове жили уже давно. Насмотрелся он на «эльфов», оставляющих после себя кучи мусора и вытоптанные поляны. Мир — это дом. Дому нужен один постоянный хозяин, а не существа-однодневки. И вот хозяин перед ним. Он сегодня видел, нет, почувствовал, как преобразился их