Россия: народ и империя, 1552–1917 - Джеффри Хоскинг

связи с тем, что капитализм развит ещё недостаточно и рабочий класс составляет незначительную часть населения, условия для социалистической революции далеко не созрели, что и объясняет неудачу всех попыток совершить таковую, а также даёт ответ на вопрос, почему все попытки закончились бесплодным насилием и моральным разложением, распространяемым агентами-провокаторами.

Плеханов считал, что только эта версия истории имеет право называться «научным социализмом», презрительно называя всех российских социалистов — кроме своих немногочисленных сторонников — «народниками». Вследствие этой полемики, современные историки всегда были склонны преувеличивать различия между двумя революционными традициями, «народничеством» и «марксизмом». Хотя в 1880–1890-е годы оба течения вели оживлённые дебаты, они во многих городах тесно сотрудничали друг с другом, а большинство русских марксистов, начинавших как народники, переходили на другие позиции, не подвергнув свои коренные взгляды пересмотру.

Как и народники, марксисты, назвавшие себя социал-демократами в знак уважения к немецкому движению, начали устанавливать контакты с фабричными рабочими. Для начала устраивали группы самообразования, проводили вечерние занятия, обучая неграмотных чтению, и обсуждали не только труды Маркса и Энгельса, но и Джона Стюарта Милла, Герберта Спенсера, Чернышевского и Лаврова. Затем наступала стадия «агитации»: пользуясь недовольством из-за условий труда, оплаты, продолжительности рабочего дня, рабочих подталкивали к акциям протеста. Даже при том, что далеко не все были успешными, социал-демократы верили, что это помогает рабочим понимать невыгодную им систему и создаёт условия для перехода к прямым политическим действиям.

Хотя подобная стратегия поначалу рассчитывала только на «сознательных» рабочих, но на деле захватывала всех. Тут выявилось определённое расхождение в целях: рабочие главным образом желали улучшить условия жизни, интеллигенты же стремились изменить общество. Тем не менее в конце 1890-х годов агитаторам удалось добиться некоторого успеха: в крупных городах, Петербурге, Киеве, Екатеринославе, Харькове, состоялись забастовки. Обычно их устраивали сами рабочие, но пользовались они при этом тактикой, которой обучили их активисты.

В начале XX века на волне оживления надежд на политические перемены возникли две социалистические партии: РСДРП, первый съезд которой состоялся в Минске в 1898 году, и партия социалистов-революционеров, учреждённая в Париже в 1901 году. Первая представляла марксистскую традицию, вторая — народническую.

Уже в самом начале своего существования социал-демократическая партия пережила раскол, породивший фракцию, которая в некотором смысле представляла возвращение к народнической традиции. В.И. Ульянов, или Ленин, возглавлявший это крыло, в юности перенёс тяжёлую моральную травму из-за гибели горячо любимого брата, Александра, казнённого за участие в заговоре против царя. Просматривая книги брата, Ленин наткнулся на роман Чернышевского «Что делать?». Однажды он уже прочёл эту книгу, не особенно вникнув в содержание, но теперь, после смерти Александра, как рассказывал Ленин одному знакомому, впечатление было совершенно иным: «…После казни моего брата, зная, что роман Чернышевского был одной из его любимых книг, я начал читать его по-настоящему и просидел над ним не несколько дней, а несколько недель. Только тогда я понял его глубину. Эта книга дала мне заряд на всю жизнь».

Больше всего Ленина поразило, что Чернышевский «не только показал, что каждый здравомыслящий и честный человек должен стать революционером, но и то, что он показал, каким должен быть революционер, каковы его правила, как он достигает своих целей, какими способами и методами реализует их».

Вероятно, именно Рахметов, с его аскетизмом, целеустремлённостью, исключительной сосредоточенностью на подготовке ума и тела, произвёл на Ленина глубочайшее впечатление, как и изображение — весьма затушёванное по соображениям цензуры — революционеров в виде небольшой элитной группы дисциплинированных и самоотверженных людей, способных пожертвовать всем ради высшей цели.

Внимательно изучая Маркса, Ленин не порвал с Чернышевским и с тем, что получило название «народничество». Чернышевский восхищался Марксом и содействовал тому, чтобы немецкого философа узнали в России, и один из ведущих народников, Герман Лопатин, в 1872 году опубликовал — кстати, первым в мире — перевод «Капитала». И всё же уже в начале своего пути Ленин решительно встал на сторону Плеханова и тех, кто отвергал сентиментализм народников, их одержимость крестьянами, узкое русофильство и недостаток научной твёрдости. Ленин искал у Маркса твёрдую истину, такую истину, которую, как он считал, можно найти только в науке: он хотел быть уверенным, что не повторит ошибки брата и не принесёт себя в жертву делу, пусть и героическому, но не основанному на понимании объективных общественных условий.

«Капитал» стал для него откровением. Ленин нашёл в нём неоспоримую истину, правду социально-экономического развития и — хотя и признавал, что «Капитал» непосредственно не затрагивает Россию — принял его идеи. При этом Ленин понимал, что для достижения поставленной Марксом цели необходимо определить правильную дорогу к этой цели. Он согласился с замечанием Плеханова, что России — ввиду её отсталости от большинства европейских стран — придётся пройти через две стадии, прежде чем страна достигнет социализма:

1) «буржуазно-демократическую» революцию, когда феодальная система будет уничтожена совместными усилиями рабочей партии и буржуазных либералов;

2) социалистическую революцию, которая придёт в своё время, когда капитализм полностью разовьётся, а рабочий класс достигнет зрелости.

От других русских марксистов Ленин отличался тем, что отстаивал особую точку зрения на партию как на небольшую конспиративную группу «профессиональных революционеров». Эту идею он изложил в брошюре с характерным названием «Что делать?». Идеи, предложенные Лениным, были единственным практическим способом организовать политическую партию в России, тем более революционную. С другой стороны, Ленин предлагал такую структуру, руководствуясь вовсе не специфически русскими мотивами. Сами по себе рабочие, доказывал он, не могут выработать социалистические идеи: «У рабочих не было, да и быть не могло, сознания непримиримой противоположности их интересов всему современному политическому и общественному строю…» Наоборот, «история всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское», то есть они могут лишь вести борьбу за улучшение материального положения в рамках существующей системы и не ставить целью трансформацию всей структуры общества, в которой заключается основная причина их бедности. Только образованные представители господствующих классов, интеллигенция, могут понять долгосрочные интересы рабочих и возглавить движение. Без них «стихийное развитие рабочего движения идёт именно к подчинению его буржуазной идеологии». Следовательно, революционная партия «должна состоять главным образом из людей, профессионально занимающихся революционной деятельностью».

На втором съезде в 1903 году, ставшем, по сути, учредительным, Ленин в своём упрямстве дошёл до разрыва с некоторыми из своих коллег, что привело к длительному расколу партии, которую создавали все вместе. Он настаивал на том, что для вступления в партию от соискателя требуется «регулярное личное участие» в работе одной из партийных организаций, тогда как оппоненты, ведомые Мартовым, выступали за