Нормальный как яблоко. Биография Леонида Губанова - Олег Владимирович Демидов

Посмотрим на конкретные примеры. Вот первый, что бросается в глаза:

Строится Кремль,

                      Динь-Бом,

Строится кем?

                      День-гой!

Строится храм,

                      Бом-Динь,

Строится храм,

                      бан-дит.

Как тут не вспомнить лихие девяностые и сытые нулевые, когда Россия была полна подонков в малиновых пиджаках, решивших замолить свои грехи с помощью строительства новых храмов. Страна выходила из советского обморока и пыталась вспомнить о православии – самое время для индульгенции.

Когда невозможно было поверить, что Советский Союз распадётся на полтора десятка независимых республик, Губанов писал:

Я только знаю, поздно, рано ли,

Познав другую благодать,

Я буду бронзовый и мраморный

Под тихим солнышком стоять.

Другое знамя будет виться,

Другие люди говорить,

И поумневшая столица

Мои пророчества хвалить.

Погаснут вещие рубины.

Дожди у ног моих кляня…

Простые, горькие рябины

Пускай цитируют меня.

Не треплет бронзовую чёлку,

Душа не требует вина,

А за спиной портреты чёрта

Дерёт весёлая шпана!

Что портреты чёрта? Что за весёлая шпана? Вы удивитесь, но не так давно, 23 мая 2016 года, был задержан Сергей Гандлевский за то, что сорвал в московском метро плакат Сталина. СМИ-иноагент «Медуза» писала.

«По словам Сергея Гандлевского, он заметил [на ст. м. «Лубянка»] плакат и решил сорвать его, “потому что Сталин – преступник”. За Гандлевским наблюдал некий мужчина, который вскоре догнал писателя вместе с полицейскими. Сотрудники полиции задержали писателя и отвели в отделение на станции. По словам Гандлевского, ему грозили, что будут “сажать за акт вандализма и мелкое хулиганство”, и обращались на “ты”. В результате через пару часов писателя отпустили без объяснения причин. Протокол полицейские не составили».

А что собой представляет следующий отрывок из «Дуэли с Родиной» – провидение, эпатаж или абсолютную уверенность в собственной поэзии?

Когда я выбью шестёрку, ты нальёшь мне в стакан Бордо…

Ну а там, где бульвары сиренью махровою мокнут,

целый будущий век продают пуговицы с моего пальто,

и идут с молотка мною где-то разбитые окна!..

Аукционы сегодня пестрят рукописями и рисунками Губанова. Разбитые окна пока не попадались, но, думается, это только пока. Зато, говорят, разбитая Лимоновым о голову Губанова бутылка до сих пор хранится у Славы Лёна.

О своей смерти Губанов писал и часто предрекал, что всё случится осенью, в частности в сентябре:

Здравствуй, осень, нотный гроб.

Жёлтый дом моей печали,

Умер я, иди свечами.

Здравствуй осень, новый грот.

<…>

Умер я. Сентябрь мой,

Ты возьми меня в обложку.

Под восторженной землёй

Пусть горит моё окошко…

И ещё:

Я лежу ногами вперёд в сентябрь…

И ещё:

Я не на улице умру

среди бесстыдного народа,

а книжных полок посреди,

черновиков где рваный ворох.

И ещё:

И локонов дым безысходный,

и я за столом бездыханный.

Но рукопись стала свободной.

Ну что ж, до свиданья, Губанов!

В стихотворении «Мне бы только лист и свет…» появляются такие строчки[782]:

На растерянной земле,

там, где певчим жить прохладно,

буду в бронзовой семье,

а поклонницы – охраной.

Памятник Губанову пока не появился, но, если вы придёте на вечер его памяти, легко обнаружите эту самую «охрану» из верных жён, любовниц и поклонниц. Они очень строго берегут память о поэте.

А вот в стихотворении «Вести из филиала грусти» появляется что-то очень современное и роќ овое[783]:

Для Царь-колокола льюсь

и гоню подонков с полок;

и мой це́мент – это Русь.

Мои цели – это – сполох!

Чьи-то губы – топоры,

чьи-то губы – тополинки,

колокольчикам – балы,

колокольчикам – поминки.

<…>

Да! Теперь и молодых

не хотят по правде слушать,

нашей славы лютый дым

заложил планете уши.

Не печалься, не сердись,

но когда душа устанет,

всею бронзою явись —

колокольный день настанет!

И молоденький звонарь,

симпатичный, словно Разин,

электрический фонарь

звоном радостным погасит!

Кто же это, как не предугаданный Александр Башлачёв – молодой звонарь, который «чёрными мозолями рвёт нерв медного динамика»:

И, пусть разбит батюшка Царь-колокол —

Мы пришли. Мы пришли с гитарами.

Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл

Околдовали нас первыми ударами.

И в груди – искры электричества.

Шапки в снег – и рваните звонче.

Свистопляс! Славное язычество.

Я люблю время колокольчиков.

А эти строчки[784] – неужели не про Украину, которая на всех парах спешит в Европу за кружевным бельём?

Народ мельчает и не замечает,

Вещь надавила, крушит всё вокруг…

И импортные лифчики качает

правительственный дом, где я сам-друг.

Наконец, дадим слово Льву Алабину. Он не раз писал о пророчествах Губанова. И заверял, что с ним произошла история, в которую трудно поверить[785]:

«Лёня Губанов всегда даёт знать мне, что в курсе всего, что я делаю, говорю и пишу о нём. Я уже рассказывал про бабочку, которая тихо сидела и следила, пока я писал о Лёне. А писал я долго. А когда закончил, то увидел бабочку, и даже поймал на себе её взгляд, она мгновенно выпорхнула, сделала несколько кругов по комнате и вонзилась в лампочку в люстре. Мгновенно сгорела и штопором упала вниз, опять на мой стол. Я осмотрел её, она была мертва».

Наверное, когда будет опубликован полный корпус губановских текстов, мы встретим ещё не одно сбывшееся пророчество. Просто надо внимательней всё это читать.

Список книг

Нам показалось, что было бы любопытным посмотреть на список книг, которые Губанов не только читал, но и рекомендовал своим друзьям. Благодаря ему будет понятно, на чём рос поэт, из чего черпал вдохновение, чем зачитывался. Список составлен на основе данных, которые появляются в письмах к М. М. Шур или