История хазар - Михаил Илларионович Артамонов

был только номинальным главой государства, реальная же власть была сосредоточена в руках царя, которого одни писатели называют «ильк» — первый, другие — «иша» или «бек» — титулами, соответствующими тюркютским «шад» и «бек», третьи — «малик» — царь или «малик-хазар», четвёртые, наконец, именуют так же, как и верховного главу, — каганом, каган-беком или тархан-каганом[1373].

Верховный каган хазар находился в постоянном затворничестве в своём дворце, который был выше дворца царя. У него был золотой трон с балдахином. Сам царь входил к нему не иначе как босыми ногами, держа в руках кусок зажжённого дерева для очищения. Он падал ниц перед каганом и оставался в отдалении от него, пока не получал разрешения приблизиться. Кроме царя, к кагану допускались кендер-каган и чаушиар (привратник) — два сановника, то словам Шемс-ад-дина Димашки, равные по достоинству царю. Народу каган показывался очень редко — раз в четыре месяца — и то в сопровождении всего войска, которое, однако, двигалось за ним на расстоянии целой мили. Встречные должны были падать ниц и поднимались не раньше, чем он скрывался из виду, так что, в сущности, каган оставался невидимым для народа. Во дворце кагана находился обширный гарем. По установленному обычаю он имел 25 жён, являвшихся дочерьми вассальных государей, которых брали сюда волей или неволей. Кроме того, у него было 60 наложниц, каждая из которых жила в отдельной комнате, к каждой был приставлен особый евнух[1374].

Кагана хоронили в сложном сооружении, будто бы даже под водой. По словам Ибн Фадлана, для погребения строили большой дворец с 20 комнатами, в каждой из них вырывали по могиле; дно могилы засыпали красной охрой и негашёной известью; все комнаты покрывались золотой парчей. Тело кагана помещалось в одной из этих комнат; погребавшим же его отрубали головы, чтобы никто не знал, в которой из комнат он находится[1375].

Ибн Фадлан, собиравший информацию о хазарах из вторых рук, очень скупо и сбивчиво описывает погребальное сооружение и обряд похорон хазарского кагана. Некоторые отмеченные им черты позволяют, однако, сделать заключение о сходстве погребения кагана с погребениями Алариха и Аттилы. С первым из них сближает устройство могилы под водой, а также убиение участников похорон, что имело место и при погребении Аттилы и едва ли преследовало ту цель, которую указывают и Иордан и Ибн Фадлан; участников погребальной церемонии убивали для сопровождения их господина в загробную жизнь, а не для того, чтобы скрыть место погребения, у хазар обозначавшееся сложным архитектурным сооружением, надо полагать, возвышавшимся над водой, если могила устраивалась действительно под водой.

Не только кагану, но и его могиле хазары воздавали высочайшие почести. Каждый проходящий мимо могилы приносил ей поклонение, всадник сходил с лошади и садился вновь на неё не раньше, чем могила скрывалась из виду[1376].

По словам Истахри, почитание кагана было распространено не только среди хазар; соседние народы, говорит он, не решались воевать с хазарами из-за великого почтения к нему. В случаях большой опасности при нападении врагов хазары, говорит этот автор, выводят кагана, и как только увидит его кто-нибудь из тюрок или соседних народов «кяфиров», тотчас же обращается в бегство[1377].

С личностью кагана хазары связывали своё благополучие; все несчастья они приписывали ослаблению его божественной силы. Масуди сообщает, что когда в земле хазар случалась засуха или хазары терпели поражение на войне или какое-нибудь другое бедствие постигало страну, то чернь и знать спешили к царю и заявляли ему: «мы приписываем своё несчастье этому кагану, его существование приносит нам вред. Убей его или отдай его нам — мы его убьём». Иногда царь соглашался с этим требованием и или выдавал кагана народу или убивал его сам, в других же случаях становился на защиту кагана и отвергал приписываемую ему вину[1378]. Согласно Ибн Фадлану, каган не мог царствовать более 40 лет; по истечении этого срока его убивали, так как, по мнению хазар, ум его слабел и рассудок расстраивался, его божественная сила ослабевала и он не мог приносить пользу своему народу[1379].

Каган избирался всегда из одной и той же знатной фамилии, члены которой в X в. не отличались богатством. Истахри сообщает, что на одном из рынков Итиля можно было видеть молодого человека, продававшего хлеб, о котором говорили, что после смерти жившего тогда кагана — он ближайший кандидат на его место. Члены этой фамилии, принявшие мусульманство, теряли право на место кагана; каганом мог быть только иудей[1380].

При возведении нового кагана на престол выполнялся обряд, близко сходный с имевшим место при аналогичных обстоятельствах у орхонских тюркютов. Царь набрасывал кагану на шею шёлковую петлю и давил его до тех пор, пока тот не начинал задыхаться; тогда его спрашивали — сколько лет он желает царствовать? Полузадушенный каган называл то или иное число и тогда его возводили на престол. Если, процарствовав названное им самим время, каган не умирал, его убивали[1381].

Положение хазарского кагана напоминает роль, которую у многих народов играл воплощавший божественную силу священный царь, который с угасанием своей магической способности должен был умереть, чаще всего от руки своего преемника[1382]. В положении хазарского кагана очень много общего с таким царём. С другой стороны, ещё Масуди предполагал, что семья, из которой выбирали хазарских каганов, первоначально обладала всей полнотой власти[1383]. Согласно «Худуд ал-алем», хазарские каганы происходили из рода Ашина[1384]. Положение хазарских каганов, сходное с меровингскими королями или японскими микадо, могло сложиться по той же причине, а именно, в результате узурпации власти новой династией, нуждавшейся в прикрытии авторитетом традиционного правительства.

Потомки тюркютской династии Ашина, правившие в Хазарии, с распадением Западнотюркютского каганата возглавили независимое Хазарское государство. Утратив с течением времени реальную силу и попав в полное подчинение к представителям местной могущественной знати, каганы превратились в символ традиционной власти. Бек — один из наиболее могущественных хазарских князей, захватил власть в государстве и стал действительным царём, хотя и правил от имени кагана — наследника тюркютских владык[1385]. Пиетет, которым пользовались могущественные тюркютские каганы, распространившийся на их бессильных потомков, представлял в руках хазарского царя средство для подчинения своей власти не только простого народа, но и других князей Хазарии и соседних племён. Это заставляло его не только терпеть рядом с собой потомка старой династии, но и оказывать ему величайшее почтение. В глазах народа за каганами оставался наследственный ореол божественной силы, якобы