Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

Галиции сужала возможности командования Юго-Западного фронта на получение местных средств. Более того: 27 февраля 1916 г. Иванов обратился с просьбой в МВД дать 500 тыс. руб. на обсеменение полей Тарнопольской губернии в Галиции. В заседании 5 марта междуведомственное совещание по продовольственному делу определило выделить требуемую сумму[506].

В начале декабря 1915 г. Иванов жаловался министру земледелия А. Н. Наумову, что довольствие фронта и отмена запретов на вывоз осложняет довольствие фронта, ставя его в зависимость от железнодорожных перевозок. На июльском совещании в Ставке главных начальников снабжений ограничили в праве использования местных средств, передав закупки в ведение уполномоченных. Поэтому Иванов просил пополнить базисные магазины фронта к 1 января до 30-дневного запаса. Причем больше всего просилось фуража: 6,3 млн пудов зернофуража, и по 2,1 млн пудов сена и соломы. 20 декабря Иванов повторил свой запрос, требуя ежедневного подвоза продфуража в 971 вагон, не считая образования месячного запаса[507].

Дело было в том, что некоторые приграничные регионы отказали армии в хлебе. Например, Волынское губернское продовольственное совещание 21 декабря 1915 г. постановило просить о ввозе для населения 10,5 млн пудов пшеницы, ржи, ячменя и семенного овса. Регион считался производящим, но совещание установило, что «при данных условиях Волынская губерния является районом потребления»[508]. «Данные условия» – это эксплуатация войсками местных средств.

Министр земледелия А. Н. Наумов (в годы Первой мировой войны именно Министерство земледелия отвечало за продовольственный вопрос в стране) в своих мемуарах вспоминал, что штаб Юго-Западного фронта пытался «перетянуть одеяло на себя» в деле снабжения. На совещании в Бердичеве 6 января 1916 г. Иванов и Маврин требовали «в деле продовольственного снабжения признать за всей примыкавшей к Юго-Западному фронту областью России полную районную автономию. Иначе говоря… совершенно отрезать от остальной России и других фронтов всю плодороднейшую юго-западную окраину с ее богатыми запасами и предстоявшим урожаем. Все изобилие продуктов этой области он предлагал направлять на нужды его фронта»[509]. Ясно, что Юго-Западный фронт получил бы питание в изобилии. А Северному и Западному фронтам пришлось бы рассчитывать на ресурсы Центральной России, Поволжья и Сибири, откуда подвоз был до крайности затруднен. Разумеется, Наумов категорически отказал в такой нелепице.

Не сумев получить в свое распоряжение южные и юго-западные регионы, А. А. Маврин попытался действовать запретительной политикой. Уже 21 января он издал обязательное постановление о воспрещении вывоза мяса, сала, сена, соломы, хлеба, муки, крупы из Киевской, Подольской, Волынской, Бессарабской, Херсонской, Екатеринославской, Полтавской губерний, 2 уездов Таврической и 10 уездов Черниговской губерний. Разумеется, этот запрет не распространялся «на заготовки и вывоз уполномоченных Министерства земледелия и чинов окружных интендантских управлений Киевского и Одесского военных округов»[510]. На такой компромисс Наумов был вынужден согласиться, но оговорил, что «губернии Юго-Западного фронта, кроме Курской и Харьковской, будут обслуживать только этот фронт». В течение года это постановление дополнялось запретами на вывоз скота, мяса, сала, овощей, сена, соломы – «по соглашению каждый раз с председателем Особого совещания»[511].

Смысл наумовской оговорки заключался в том, что осенью 1915 г. эти две губернии были переданы Юго-Западному фронту как регионы Киевского военного округа. Телеграмма начальника Главного управления Генерального штаба М. А. Беляева командующему войсками Московского военного округа И. И. Мрозовскому от 11 сентября сообщала, что «вследствие сокращения глубины тылового района Юго-Западного фронта, намечено присоединение к Киевскому округу Курской и Харьковской губерний с подчинением их главному начальнику Киевского округа без права объявления этих губерний на военном положении. В этих присоединяемых губерниях будут размещены части войск и учреждения тылового района Юго-Западного фронта, вследствие чего следует принять срочные меры для перемещения из этих губерний в другие губернии Московского округа частей войск и учреждений этого последнего округа, дабы предоставить возможно больше освободившихся помещений частям войск и учреждениям тылового района Юго-Западного фронта». Тогда же, в связи с расширением тыла Западного фронта (Минский военный округ) на Смоленскую и Калужскую губернии, запасной мортирный артиллерийский дивизион был переведен из Гжатска в Серпухов, а 74-й запасной пехотный батальон из Калуги в поселок Перловка Московского уезда[512].

В марте 1916 г. Маврин получил разрешение Наумова на запрет вывоза скота из Киевской и Подольской губерний, оставляя их в виде резерва для возможных армейских реквизиций – в них «нет излишка скота, могущего идти за пределы губернии без ущерба для армии»[513]. Тыловые Киевский и Одесский военные округа стали тылом Юго-Западного фронта, и подчинялись ему в том числе и в деле снабжения и военного реквизиционного права. Главный начальник Одесского военного округа М. И. Эбелов 7 марта сообщал министру земледелия, что в Таврической губернии в связи «с ожидаемой в ближайшем будущем реквизицией 47 тыс. голов скота для нужд армии, может вызвать мясной кризис»[514]. Механизм реквизиции скота был следующим. Интендант Юго-Западного фронта присылал в губернию интендантских приемщиков, которые формировали эшелоны и обеспечивали их охрану[515].

Так как наиболее ответственными связанными с окопниками снабженческими структурами являлись корпуса, то на них возлагалась наибольшая ответственность в деле непосредственного питания войск продфуражом. Например, приказ по 7-й армии от 2 марта сообщал: «Порядок в таком важном деле, как интендантское снабжение, должен быть образцовый. Для достижения этого приказываю: корпусным интендантам: 1) руководить работой дивизионных интендантов во всех отношениях… 3) иметь всегда сведения, насколько войска обеспечены предметами вещевого довольствия, и заблаговременно сообщать потребность заведывающему интендантской частью; регулировать довольствие, знать наличие магазинов; подвижные запасы не расходовать, за исключением крайних случаев; нарушенные же запасы немедленно пополнять; 4) установить живую связь с заведывающим интендантской частью армии и о всех нуждах и недочетах поставлять его в известность для принятия соответствующих мер, в первую очередь»[516].

В преддверии решительного наступления, которое наштаверх М. В. Алексеев наметил по всему Восточному фронту в конце весны 1916 г., требовалось навести порядок во всех структурах, работавших на действующую армию. В том числе и в отношении снабжения. Подготовка к наступлению в кампании 1916 г., на Юго-Западном фронте вылившаяся в Брусиловский прорыв, должна была предусмотреть и образование запасов продфуража. Здесь выгодной стороной стало то обстоятельство, что армии Юго-Западного фронта, помимо подвоза из тыла, опирались на богатые урожаями южные регионы империи, которые «представляли собой район самого крупного в стране помещичьего землевладения»[517]. Вследствие этого конкуренция в закупках между военными интендантами и уполномоченными Министерства земледелия пока еще была невелика. Вдобавок уполномоченные Наумова успешно взаимодействовали с интендантством.

Накануне Брусиловского прорыва, на совещании в Ставке 15–16 мая было отмечено, что «запасы Юго-Западного фронта систематически по месяцам растут, достигнув на 1 мая сего года в одних лишь базисных и промежуточных магазинах 18,5 млн пудов». Это превышало