Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Шарля Бодлера. 200 лет со дня рождения - Коллектив авторов

одна медаль,

Одна медаль…

Медаль он надевал не для парада,

Так каждый день носил ее с войны.

А нам казалось: что там за награда…

Не понимали мы ее цены.

Работал, жил и не просил покоя.

Знал по себе, как закалялась сталь…

Не орден, не звезда Героя –

Одна медаль. Всего одна медаль,

Одна медаль…

И если даже время лечит раны,

Оно не избавляет от вины.

Поклон вам низкий, наши ветераны

Той самой необъявленной войны.

Пусть общей памятью святою –

В музее места лучшего не жаль, –

Как орден, как звезда Героя, –

Одна медаль, всего одна медаль,

Одна медаль…

1975 г.

В окно вползает утро

В окно вползает утро.

Пять часов. Но петухов

Не слышно голосистых.

Ворон охрипших рой готов

Руладой вас будить басистой.

А вслед десятки голосов

Пернатых с трелями и свистом…

Каков он будет – день? Каков?

Пусть будет радостным и чистым.

У речистых ручьев ракиты

У речистых ручьев ракиты

Со времен еще наших дедушек

Не водой дождевой омыты,

А слезами брошенных девушек.

Листьев их резные ланцеты

Попривыкли десятилетьями

Всхлипы девичьи и фальцеты

Приглушать своими соцветьями.

Те приходят к ручьям, где ракита,

Не за грибом лесным, за ягодой.

Когда горе слезой омыто,

В тучах виден краюшек радуги.

На весах любви

Сегодня любишь, завтра ненавидишь.

Весы, качели, парадокс.

В чугунный колокол любви случайно затесался

ненужный серый грязный кокс.

Что, музыка любви? Даешь ты сбои?

Подводишь нас, скрипичный ключ?

Был Мендельсон. И в танце было двое.

И пенился в бокале солнца луч.

А кокс уже не серый, белый,

звон свадебных колоколов угас,

И до друг друга никакого дела,

и повести печальнее рассказ.

Без яда, без рапир – другие сроки, другое время на дворе.

Но крики, причитанья, склоки –

так каждый день в твоем календаре.

Кто виноват в том? Женщина? Мужчина? Черт? Дьявол?

Или божество?

В природе есть на все свои причины,

но кто познает человека естество?

И если далеко нам до погоста, ты думаешь,

как дальше будешь жить.

А это, в общем, очень просто,

когда ты ненавидишь, уходить.

Да, не вернуть уж больше чувства,

себя ты не заставишь полюбить.

Но нет, наверное, трудней искусства:

любить, любить, но уходить.

Искать отправился…

Шел человек по жизни, шел, насвистывал,

Шептал стихи, но не записывал.

Хоть смелым был, но не геройствовал

И жизнь любил со всеми свойствами.

Ее как книгу перелистывал,

Был вежливым, но не заискивал.

В любви любил любые вольности,

Опустим, впрочем, здесь подробности.

Хоть много знал, отнюдь не важничал,

По вечерам с друзьями бражничал,

А летом жил он жизнью дачною,

Казалась жизнь его удачною.

И вдруг сомненья мяч в одно касание

В момент перевернул его сознание.

Какой он в колесе по счету спицею?

А жизнь в руке задохшейся синицею?

Зачем живешь, скажи по честности,

Ты на Земле? Но без небесности.

Погряз в заботах повседневности

И стал рабом душевной лености.

Живешь ты по канонам племени,

Впустую тратишь кучу времени.

Лишь размышленья в одиночестве

Основа истинного творчества.

И человек себя искать отправился.

Надежда есть, узнаем мы: он справился.

Стихи он пишет. Если получается,

Душою к Вечности он прикасается.

Все меньше думает он о насущном хлебе,

Все чаще вместе с журавлями в небе.

Анти

Эдуарду Касперовичу

Мой товарищ живет в антимире.

Антиводку он пьет по утрам,

Просыпается в антиквартире,

С антипатией к антистихам.

Антимоний он не разводит,

И, античностью поражен,

Он в одежде своей антимоден,

По характеру – антипижон.

Он в общении антиважен,

По натуре он – антиплут.

Подытожив, давайте скажем:

Критик, будь к нему антикрут!

Кого чужая жизнь интересует?

Кого чужая жизнь интересует?

Тут как бы разобраться со своей.

Но Бог колоду вдруг перетасует,

И жизнь твоя окажется моей.

И станут близки мне твои страданья,

И я пойму, что дорого тебе.

Что изменилось? Только лишь названье,

Ярлык, где имя – бирка на судьбе.

Ты так бы жил, являл старанье,

Все делал в точности как я.

Являйте, люди, состраданье,

Поймите, мы – одна семья.

То голубою, то зеленою…

То голубою, то зеленою –

Меняет цвет волна морская.

Живу сегодня пляжной зоною,

В песке горячем утопая.

Под солнцем сладким тело греется,

Но есть во мне и жизнь иная,

Я в ней всегда, в ней гордо реет стяг

И за кормой волна крутая.

Она невидима, но значима

И с юности меня питала,

Хотя и сам себя подначивал:

«Что, атрибутов внешних мало?»

Забыть о показушной внешности,

Когда внутри кипит работа.

Она – одна ступенька к Вечности,

Пусть до кровавого до пота –

Корабликом бумажным брошенным,

Смешным солдатиком из воска,

Травой пробившейся и скошенной,

Мятущейся душой подростка.

Беседы бесконечны с книгами,

И спор до одури с друзьями,

Честь – добровольною веригою,

И творчества сизифов камень.

Эй, флибустьерство ранней юности,

На полусогнутых, но ходишь,

Лекарство от тупой бездумности

В самом себе пока