«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев

В преамбуле к этому письму Гайлис писал, что «дать всесторонней и обоснованной оценки положения» в Китае, он, «конечно, не в состоянии». Для этого у него отсутствовали «необходимые данные – нет времени, далеко не достаточное знание английского и недостаёт материалов».

Значит, все эти данные он получил в резидентуре Рамзая, тем более что он ссылался в письме и на информацию Рамзая, и на «немецких офицеров». Только на основании имевшихся материалов и бесед с Рамзаем можно было сделать столь адекватный и блестящий анализ. Конечно, это свидетельствовало и о цепком уме Гайлиса и о его таланте аналитика, но отнюдь не нелегального сотрудника.

Поспешные и скоропалительные действия с организацией радиошколы ничем хорошим закончиться не могли. 20 декабря 1930 года Гайлис телеграфировал из Шанхая:

«Участились провалы. Помимо ежедневных арестов отдельных работников на днях провалился инструктор военки и 7 боевиков. Арестованы школа мастеров 12 человек и Сергеич. Забрана часть одной мастерской. Школу раз посещал Фельдман. Арестованные переданы китайцам. Газеты расценивают группу как конференцию мастеров по связи китайских городов и намекают на интернациональную связь. Предполагаем, арестованные болтают о Фельдмане. Общее мнение – провокатор в Центре (в ЦК КПК. – Авт.). Старая неврастения Фельдмана сказалась уже в начале приезда. Обстановка сильно обострила и обостряет процесс. Нет возможности лечиться. Поездка его на Юг в данном состоянии исключается. Единое мнение всех: его надо немедленно отозвать. Срочите согласие о Фельдмане. № 35.

Фрейлих.

Фельдмана надо отозвать.

26/XII Берзин».

Причины произошедших провалов, конечно, коренились не только в неконспиративных действиях Гайлиса, но и в практическом отсутствии среди руководства Компартии Китая профессионалов, готовых к работе в нелегальных условиях.

Возглавлявший Дальневосточное бюро Исполкома Коминтерна в Шанхае, уже находившийся в Москве И. А. Рыльский (Игнатий (Ян) Антонович Рыльский-Любенецкий) отмечал, в частности, 20 марта 1930 г.:

«1) После VI съезда [КПК] полицейский террор вырвал много партийных работников. Составы профессиональных комитетов арестованы несколько раз. Ничтожный процент арестованных возвращается на работу. Это создало такое положение, что центральный и провинциальный активы партии совершенно недостаточны для выполнения стоящих перед партией задач. В самом ЦК осталось всего 9 товарищей, из которых 7 работает в ПБ. Вся политическая обстановка в Китае и расширяющиеся партийные организации и связи требуют от партии усиления её руководства. Из находящихся в Китае товарищей, по словам китайских товарищей, нельзя подобрать ответственных товарищей на посты провинциальных секретарей и на заведующих центральными отделами (имеются в виду отделы ЦК КПК). Наиболее чувствительным недостатком является отсутствие практических и организационных работников, ориентирующихся в крестьянском вопросе. Специально нужно поговорить о военном вопросе, ибо партийная работа в армии милитаристов и работа в существующей Красной армии (30 тыс. солдат Красной армии, 15 тысяч штыков и довольно большая территория, занимаемая нами) требуют усиления партийного руководства этой работой и поднятия её на более высокую ступень».

Единственным источником, по мнению Рыльского, из которого можно было бы подобрать необходимых товарищей, являлась Москва «с её многосотенным китайским студенчеством и порядочной эмиграцией».

Арест китайского коммуниста означал только одно – пытки и расстрел, если задержанный не становился на путь сотрудничества с гоминьдановской контрразведкой.

В шанхайской резидентуре прекрасно понимали, чем грозят контакты с Фрейлихом и его людьми. 22 декабря 1930 года из Шанхая была отправлена шифртелеграмма следующего содержания: «Из-за провала группы китайцев, с которыми были связаны другие из людей Фрейлиха, и плохой конспиративности считаем абсолютно необходимым срочный отъезд их, а относительно Фрейлиха советуем, что его отъезд был бы также не лишним. Их пребывание здесь может скверно отразиться на нас, несмотря на нашу осторожность. № 38

Рамзай, Филипс

II.

Фрейлиху дать указания. Рамзаю и Филипсу категорически воспретить связь с Фрейлихом. 25/XII Берзин».

Рекомендация Зорге и Шмидта о срочном отъезде из Шанхая «людей Фрейлиха» относилась в полной мере и к самому Гайлису.

Реакция Центра была половинчатой и поступила 27 декабря 1930 г.: группа «Фрейлиха – Фельдмана» была оставлена на месте, а Зорге и Шмидту запрещалось поддержание с ними связи:

«Деньги для Вас привезёт Фрейлих. После передачи Вам денег категорически запрещаем поддерживать какую-либо связь с Фрейлихом и его людьми». Судя по всему, Фрейлих должен был привезти деньги из Харбина, куда он ездил отвозить почту.

20 октября 1930 г. Дальбюро отправило письмо в руководящий орган ИККИ – Малую комиссию Политсекретариата. В нём оно в резкой форме высказало свои претензии к работе представителя Отдела международных связей (ОМС) ИККИ в Шанхае «Альбрехта» (А. Е. Абрамовича). Главной задачей пункта связи ОМСа в Шанхае являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями других стран Дальнего Востока и ЮВА, что включало в себя пересылку политической, в том числе коминтерновской, литературы, получением и отправкой почты, передачей документов, директив и денег представителям компартий, переброску функционеров по суше и по морю из страны в страну, в том числе в СССР и т. д.

Суть претензий, предъявляемых к Абрамовичу, – осуждение финансовой его политики, выразившейся в отказе в выделении требуемых средств «киттоварищам», а также в его нежелании согласовывать с Дальбюро отправления курьеров в Центр. Ввиду «постоянных помех» со стороны А. Е. Абрамовича работе на Дальнем Востоке, принявших в последнее время характер «прямого вредительства движению», Дальбюро предлагало снять его с работы представителя ОМС в Шанхае.

Критика была как объективна, так и субъективна. С одной стороны, не Абрамовичу следовало решать давать или не давать «киткоммунистам» требуемые суммы, а представителям ИККИ, входившим в состав Дальбюро в Шанхае. С другой стороны, Абрамович не мог дать больше, чем имелось в его распоряжении. К тому же он справедливо считал, что большие безотчётные деньги развращали тех, в чьи руки они попадали. На финансирование КПК шли суммы, переводимые в Шанхай из Европы и перевозимые курьерами через Харбин из Москвы. На эти цели изымались также деньги, изначально направляемые на развитие фирмы «Чайна Трейдинг Ко», деятельность которой обещала стать успешной и в чем, казалось, была получена поддержка со стороны руководства Коминтерна. Абрамович верил в то, что прибыль от фирмы должна послужить позже и источником финансирования компартии. Однако всё это могло быть лишь в будущем, а пока он не считал возможным изымать деньги из оборота фирмы, чтобы удовлетворить всё возраставшие запросы компартии, коммунистических профсоюзов и комсомола. Как бы то ни было, единственным виновным в создавшейся ситуации оказался Абрамович. На него жаловались и свои, и чужие коммунисты.

Малую комиссию Политсекретариата возглавлял И. А. Пятницкий. Именно он являлся последней инстанцией, именно к нему обращались представители и ИККИ, и ОМС за решением возникавших между ними проблем. И вердикт обычно был не в пользу