Нашу маму раздраконили - Валентина Анатольевна Филиппенко

Я глянул на маму: та занервничала и начала скрести пол автобуса лапой, будто загребая его под себя. От этих маминых попыток встать автобус закачался, словно на волнах. Дамочка с кофе шагнула дракону навстречу и стала рассматривать чешую, когти и зубы.

— Что с тобой случилось? Что с кожей? А я-то думаю… — Она явно о чём-то поразмышляла, а потом ткнула в нас пальцем и захлопала ресницами. — Твои? Это… из-за них? — В глазах тётеньки сверкнул огонёк, она вцепилась в нашу маму и стала засыпать её вопросами: — Ты поэтому с обеда сбежала? На совещание не пришла, на звонки не отвечала? Лида… Дома беда? Ты же чешуёй покрылась!

Мама, я видел, была готова завыть. Она и в человеческом обличье могла так сделать: закатить глаза, запрокинуть голову и тяжело выдохнуть. Но сейчас это стало огнеопасно.

Агата бросила свой спектакль с «чтением» и встряла между мамой и тётенькой. Поправила корону и вдруг выдала:

— Это дракон! А я принцесса! Вы чего пристали?

Я чуть челюсть не уронил: не зря Агату отдали в театральный кружок. Сестра выкатила вперёд грудь и ухитрилась глянуть на тётеньку свысока — с высоты своего метрового роста.

— Где вы видели дракона по имени Лида? — продолжила она.

Во даёт!

Мне хотелось подыграть ей и изобразить принца (в бежевом пальто, заляпанном грязью и усыпанном сеном), но тётенька вдруг выпрямилась, залпом допила кофе и забасила в ответ:

— Я сейчас напишу Петру Семёновичу! У нас как раз звонок в зуме. По закрытию годового отчёта! Мы же тебя полдня искали! Отчёт нужен срочно, и ещё встреча с Уралавралбанком… На почту тебе отправили письмо… Ох, Лида!

Ситуация явно выходила из-под контроля. Дамочка наставила на дракона телефон, буквально растаптывая каблуками наш план по раздракониванию мамы. Тьфу, то есть по размамиванию дракона. В общем, всё портила. А от слов «совещание», «письмо» и особенно «отчёт» чешуя на маминой спине встала дыбом, в глазах её разгорелся чёрный огонь, в груди заклокотало. Прикинув что-то драконье, она положила лапу на Агатино плечо и подцепила когтем корону. Потом перекинула её на свою голову и… показала тётеньке язык. Сквозь облака пепла я увидел, как мама пыхнула дымом в телефон, из которого уже доносились кваканье и урчание рабочей встречи.

Автобус как раз причалил к очередной остановке и раскрыл двери. Тётенька попятилась к сиденьям, пытаясь остудить всё же загоревшийся смартфон, а мамодракон схватила одной лапой за шкирку меня, другой — Агату, и мы вместе выкатились на тротуар.

Скандал

Моё пальто стало серым и в разводах: пепел смешался с грязным снегом и солью, которой посыпают тротуары. Корона Агаты укатилась чуть дальше нас, но мама ловко остановила её. Агата тут же попыталась отобрать её у мамы, но ящер с невозмутимым видом поднялся на задние лапы, удерживая добычу передними. В одной лапе — корона, в другой — клатч. Над нами мигали и переливались новогодние огоньки.

— То есть ты работу прогуляла? — вдруг завопила Агата и буквально повисла на маме, пытаясь дотянуться до короны. — Ты! Ты запрещала мне пропускать английский и школу! — Пластиковое украшение явно было ей очень нужно. Дракономама глянула на дочь с презрением и фыркнула.

— И ты… ты… ты нас уронила!

— Агата… не надо сейчас к маме с пре-тен-зи-я-ми, — процедил я сквозь зубы, вставая с тротуара и отряхиваясь. Ну, чтобы мама не слышала. Но она одобрительно кивнула и надела корону на мою голову.

Но Агата не унималась. Она прыгала вокруг мамы, пытаясь её ущипнуть или треснуть, и кричала:

— То есть мне прогуливать плавание нельзя, а ты на совещания не ходишь? Да ещё огнём плюёшься! — И затопала ногами.

Я дёрнул её, потому что нам вообще-то ещё к бабушке надо было как-то добраться. А она сорвала с меня корону и снова напялила на себя. Высунула язык и оскалилась. Мамодракону это явно не понравилось. Она сняла корону с Агаты и снова положила её мне на голову, предупредительно выпустив из ноздрей клубы пара. Драконьи глаза сузились; я тяжело сглотнул. Мамодракон кивнула мне, повернулась к нам чешуйчато-шипастой спиной и направилась прочь от автобусной остановки, размахивая левой лапой с клатчем. Я попытался нащупать руку Агаты, но та уже сдёрнула с меня корону в очередной раз, надела её на себя и полезла на скамейку.

Выставив одну руку вперёд, Агата глянула на маму свысока и вдруг приказала:

— Слушай меня, дракон! А ну, полетели!

Вжилась в роль, ничего не скажешь!

— Полетели к твоей! К твоей! Ма-а-аме-э-э…

Чудо-полководец ростом метр десять от пола потеряла голос и буквы в самом конце предложения. Потому что мама обернулась и двинулась на неё всей мощью своей драконьей груди, явно собираясь навалять непослушной дочери. Мощные лапы бухали по присыпанному снегом гравию дорожки; мама сопела и бежала прямо на лавочку с Агатой. Такую мощь я видел только в рёстлерских боях! Вообще-то мама, пока не стала драконом, не рукоприкладствовала. Могла только игриво шлёпнуть Агату по пушистой юбке после урока хореографии или щёлкнуть меня по носу. Но это была мама-мама, а что может сделать мама-дракон?

Испугавшись за мелкую, я — неожиданно для самого себя — запрыгнул к Агате на скамейку и в тот самый момент, когда ящер подбежал к нам, ухватился за чешую на его предплечье, забросил ногу на длинную шею, а ладонью прикрыл ему глаза. Случилось это прям за секунду до нападения на «принцессу».

— А-а-а! — вопила Агата, зажмурившись, а я свободной рукой схватил её за шиворот и усадил впереди себя.

— А-а-а! — продолжала верещать сестра.

Шума от хлопанья крыльев и рычания дракона, поднявшегося с испуга и разбега в воздух, стало как-то очень много, поэтому я крикнул ей в ухо:

— Ага-а-ата-а-а! Закрой ей глаза ладошками, а я буду рулить! Рулить к бабушке прямо на балкон.

План родился сам собой! И мы снова взлетели!

И ещё про бабушку

Бабушкин дом стоял у милого сквера с игровой площадкой и фонтанчиком. Этот тихий, хотя расположенный почти в центре, уголок Москвы нравился всем. Папа часто вздыхал, что «квартира в таком районе используется не по назначению». Агата, не понимая смысла этих слов, кивала. Я, не понимая смысла этих слов, хмурился. Мама, понимая смысл этих слов, тыкала папу пальцем в бок. Район назывался Марьиной