Николай Булганин. Рядом со Сталиным и Хрущевым - Евгений Васильевич Шишкин

А дело было так. Я и многие другие не имели полного представления о незаконных арестах. Конечно, многим фактам мы не верили и считали людей, замешанных в этих делах, жертвами мнительности Сталина. Это касается тех, кого мы лично хорошо знали. А в отношении тех, кого мы плохо знали, да нам ещё представляли убедительные документы об их враждебной деятельности, мы верили.

…Мы очень были дружны с Л.С. Шаумяном (заместитель главного редактора Большой советской энциклопедии – прим. Е.Ш.). Как-то я попросил его (это, правда, было не сразу, а примерно за полгода до XX съезда) составить две справки. Первую – сколько было делегатов на XVII съезде, вошедшем в историю как «съезд победителей», и сколько из них подверглось репрессиям. Ведь это был 1934 г., когда на съезде не было уже антипартийных группировок, разногласий, было полное единство в партии. Поэтому важно было посмотреть, что стало с делегатами этого съезда. И вторую справку – это список членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на этом съезде, а затем репрессированных.

Через месяц или полтора он предоставил мне эти сведения. Картина была ужасающая. Большая часть делегатов XVII партсъезда и членов ЦК была репрессирована.

Это потрясло меня. Несколько дней из головы не шла мысль об этом, всё обдумывал, как это происходило, почему Сталин это сделал в отношении людей, которых хорошо знал. Словом, строил всякие догадки, но ни одна из догадок меня не устраивала и не убеждала. Я думал, какую ответственность мы несём, что мы должны делать, чтобы в дальнейшем не допустить подобного.

Шаумян добыл эти сведения частным порядком и официально пользоваться я ими не мог, но этого было достаточно для того, чтобы потребовать обсудить этот вопрос.

Я пошёл к Хрущёву и один на один стал ему рассказывать. Он в это время был поглощён другими вопросами, тоже важными, конечно, но другого характера: целинные земли, новые положения о методах борьбы за социализм (признание мирного перехода) и т. д. Мне пришлось убеждать его, что самый важный вопрос осуждение сталинского режима. «Вот такова картина, – говорил я. – Предстоит первый съезд без участия Сталина, первый после его смерти. Как мы должны себя повести на этом съезде касательно репрессированных сталинского периода? Кроме Берия и его маленькой группы – работников МВД, мы никаких политических репрессий не применяли уже почти три года. Но надо ведь когда-нибудь если не всей партии, то хотя бы делегатам первого съезда после смерти Сталина доложить о том, что было. Если мы этого не сделаем на этом съезде, а когда-нибудь кто-нибудь это сделает, не дожидаясь другого съезда, все будут иметь законное основание считать нас полностью ответственными за прошлые преступления».

Вот как было дело. Микояна груз преступного соучастия тяжелил. Ему хотелось от него избавиться. Один он этого сделать не мог. Нужно было всем скопом скинуть с себя ответственность. Всю ответственность взвалить на мертвеца. Хрущёв понял свою выгоду в этих разоблачениях и решительно подхватил знамя антисталинизма. При этом свою роль в репрессиях всячески хотел затемнить.

«Хрущёв слушал внимательно, – продолжает Микоян в своих воспоминаниях. – Я сказал, что предлагаю внести в Президиум предложение о создании авторитетной комиссии, которая изучила бы все документы МВД, Комитета госбезопасности, прокуратуры, Верховного суда и другие, добросовестно разобралась во всех делах о репрессиях и подготовила бы доклад для съезда. Хрущёв согласился с этим».

Вскоре была образована комиссия. Возглавить комиссию Хрущёв поручил секретарю ЦК П.Н. Поспелову. В её состав вошли секретарь ЦК А.Б. Аристов, председатель ВЦСПС Н.М. Шверник и заместитель председателя КПК при ЦК КПСС П.Т. Комаров.

Перед началом ХХ съезда, 9 февраля 1956 года, созданная Президиумом ЦК «комиссия Поспелова» представила объёмный отчёт о репрессиях. Отчёт подготовили за месяц.

Некоторые исследователи говорят, что за такой короткий период объёмный отчёт о репрессиях не подготовить. Думаю, что это не так. Подготовить такой отчёт было возможно, так как все данные были «под рукой», и статистика была готова. Отмечу название доклада: «Доклад Комиссии ЦК КПСС Президиуму ЦК КПСС по установлению причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на ХVII съезде партии».

Замечу также, что в этом документе не был затронут вопрос о репрессиях по отношению к «социально чуждым элементам» в 20–30-е годы, не было ни слова о репрессиях крестьянства в период коллективизации, о несправедливо осуждённых советских военнопленных, оказавшихся не по своей воле в фашистских лагерях, в основном описывалась картина массового террора власти по отношению к своей же власти и, конечно, выявленным «врагам народа» из народа…

При этом комиссия замалчивала и всячески избегала фактов участия в репрессиях т. т. Молотова, Кагановича, Ворошилова, Хрущёва…

И.А. Серов, председатель КГБ на ту пору, вспоминает в своих записках: «В январе 1956 года нас с генеральным прокурором Руденко вызвал Хрущёв и поручил составить записку в ЦК о том, сколько было арестовано в 1937–1938 годах, а также расстрелянных. Этот материал ему нужен для отчётного доклада XX съезду партии.

…Мы с Руденко вызвали к себе толковых работников органов и прокуратуры, рассказали, как организовать эту работу, и поручили следить, чтобы всё было точно.

Старшим назначили Плетнева – начальника первого специального отдела, в прошлом партийного работника, очень честного и дельного.

Когда пару недель поработали и мы послушали собранные данные, то получилась довольно неутешительная цифра арестованных и расстрелянных. Причём в основном это всё было проделано Ягодой и больше всего Ежовым».

(1-й спецотдел, он же учётно-архивный отдел КГБ отвечал за ведение архивов. В 1954–1959 гг. отдел возглавлял полковник Яков Плетнев, пришедший в органы по партнабору после ареста Абакумова. Его ценность, очевидно, заключалась в том, что при Игнатьеве он был начальником секретариата Особого совещания при МГБ СССР и через его руки проходили все политические дела того времени.)

9 февраля 1956 г. В Президиум ЦК КПСС.

Вот некоторые «статистические фрагменты» доклада:

«В соответствии с Вашим поручением докладываем.

Нами изучены имеющиеся в Комитете госбезопасности архивные документы, из которых видно, что 1935–1940 годы в нашей стране являются годами массовых арестов советских граждан.

Всего за эти годы было арестовано по обвинению в антисоветской деятельности 1 980 635 человек, из них расстреляно 688 503.

Особый размах репрессий имел место в 1937–38 гг., что видно из следующей таблицы:

П. Н. Поспелов