Рафаэль - Александр Борисович Махов

в кардинальских сутанах сводные братья-бастарды, стоящие за спиной папы, наделены индивидуальностью. Их головы на уровне головы папы, словно он сидит на возвышении. Эти три вертикали придают композиции компактность и торжественность. На выразительном лице Джулио Медичи запечатлено ожидание того счастливого момента, когда он займет место кузена, и потому внимательно вглядывается в рыхлое лицо в надежде увидеть признаки прогрессирующей болезни. Рафаэль не мог знать, как в дальнейшем развернутся события, но сумел точно передать во взгляде Джулио Медичи его сокровенную мечту дождаться своего часа.

Вцепившийся обеими руками в папское кресло, Луиджи де Росси устремил подозрительный взгляд на художника, словно опасаясь, как бы тот не вывернул его натуру наизнанку. О способности Рафаэля придавать зримость сокрытому в тайниках души он знал не понаслышке. Достаточно было взглянуть на портрет пройдохи Биббьены, в чьем образе запечатлена вся лживая суть папского двора. А кардиналу де Росси было что скрывать, ибо вырос он в атмосфере наушничества, зависти и коварства, переходя мальчиком после смерти матери от одного благодетеля к другому, и за обладание кардинальской шапочкой пришлось многим поступиться. Но в 1519 году он неожиданно умер в расцвете лет. О причине его скоропостижной смерти история умалчивает, храня многие неразгаданные тайны дома Медичи.

Лев Х верил в магию нечетных чисел, но тот год оказался для него и его клана воистину несчастливым. Да и в политике не все складывалось удачно. Как ни противился он и какие ни строил козни, девятнадцатилетний Карл V Габсбургский все же был избран императором Священной Римской империи, что не прошло Риму даром. Месть молодого императора ощутил на собственной шкуре Джулио Медичи, следующий избранник на папском троне под именем Климента VII.

Эти направленные в разные стороны взгляды персонажей придают композиции особый смысл и звучание. Пристальный взгляд Джулио Медичи и руки Луиджи де Росси, цепко ухватившиеся за папское кресло, дают полную картину царившей в Ватикане атмосферы. Папа остался доволен увиденным, решив пока оставить картину в своем кабинете и не выставлять ее рядом с портретом Юлия в церкви Санта-Мария дель Пополо, как советовал Биббьена. Но вскоре портрет решено было отправить во Флоренцию, поскольку Лев Х, намеревавшийся побывать на помолвке племянника Лоренцо Медичи с французской принцессой, о чем было широко объявлено, неожиданно слег. После очередного пышного банкета у Агостино Киджи дал о себе знать свищ, уложивший папу-гурмана с коликами в постель.

Целая команда такелажников под присмотром Рафаэля тщательно упаковала «Портрет папы Льва Х с двумя кардиналами» (Флоренция, Уффици), и картина отправилась в путь. Во Флоренции ей была устроена торжественная встреча, словно понтифик собственной персоной пожаловал в свое родовое гнездо. Портрет был выставлен на всеобщее обозрение во дворце Медичи на улице Ларга, где когда-то разгорались бурные страсти по поводу картонов Микеланджело и Леонардо. Как же изменилась на сей раз атмосфера, когда взорам флорентийцев предстала новая работа незабытого ими «божественного» Рафаэля. Ее высоко оценили флорентийские мастера, а Андреа дель Сарто снял с нее копию, хранящуюся ныне в неаполитанском музее.

Однажды Рафаэля навестил вернувшийся из Флоренции литератор Пьетро Аретино и подробно рассказал о состоявшихся там торжествах. Этот вездесущий борзописец не мог упустить столь важное событие. Через него Рафаэль узнал, что во дворце Медичи побывал и Микеланджело, чтобы взглянуть на новую работу соперника, вызвавшую бурю восторга у флорентийцев.

– Он ни словом не обмолвился о портрете, – признался Аретино, – как я ни настаивал. Не могу понять, чем вызвана его неприязнь к вам?

– Это и мне непонятно, – ответил Рафаэль, – хотя делить нам с ним нечего.

Действительно, не скрывая своего восхищения творениями Микеланджело, он не разделял его трагического взгляда на мир, ибо ему это было чуждо. Ныне Микеланджело тщился создать конкуренцию в лице Дель Пьомбо, снабжая того своими рисунками. Когда Аретино спросил, что он думает по этому поводу, Рафаэль не удержался и прямо заявил:

– Невелика честь соперничать с беднягой, не умеющим даже как следует рисовать.

Возможно, ему не стоило откровенничать с Аретино, известным интриганом и непревзойденным мастером сталкивать людей лбами. Вскоре оброненные Рафаэлем слова были доведены до слуха Дель Пьомбо, усугубив его вражду к удачливому коллеге, о котором уже поговаривали в светских кругах близких ко двору как о будущем кардинале или апостольском князе.

Наступивший 1518 год оказался для художника очень плодотворным. Работа над рисунками для фресковых росписей, над портретами и эскизами для шпалер очень утомила Рафаэля. Чуть ли не ежедневно ему приходилось встречаться с папой и его ближним окружением, выслушивая советы, которые он тут же забывал, и пожелания. Во время одной из встреч после сочельника папа был с ним особенно ласков и под конец, нацепив на нос окуляры, зачитал выдержку из частного письма с рождественскими поздравлениями короля Франциска I. В нем было выражено желание монарха иметь в своей коллекции хотя бы одну работу «прославленного Рафаэля», о котором ему столько чудесного рассказывал гостящий в одном из его замков Леонардо да Винчи.

– Видите, любезный наш сын, – сказал папа, передав зачитанное письмо секретарю, – какого мнения о вас наш друг король. Для поддержания добрых отношений с французским двором нам бы хотелось удовлетворить это желание. На вас мы возлагаем надежды – больше не на кого.

Рафаэля взволновали слова о том, что великий Леонардо помнит о нем и тепло отзывается. Как тут не выполнить пожелание папы! Недолго думая он засел за работу над «Святым семейством» (Париж, Лувр) для французского короля, с такой теплотой отозвавшегося о нем. На эту тему им было написано множество работ, и в конце марта картина была готова, о чем говорит надпись Raphael Urbinas pingebat MDXVIII, которая читается на голубом плаще Мадонны.

Дева Мария в розовой тунике берет на руки сына, который, покинув деревянную люльку, протягивает ручки к матери. Над ними стоит задумавшийся Иосиф, подперев голову рукой, а левее Елизавета с маленьким Иоанном Крестителем, которого она учит, как, сложив ручки, молиться Спасителю. Здесь же два ангела с букетом ранних полевых цветов, приветствующие Святое семейство.

При написании картины Рафаэль был связан сроками, так как работа предназначалась в дар королеве по случаю рождения наследника, крещение которого было назначено на 25 апреля в Амбуазе. Картину безусловно мог видеть проживавший там Леонардо да Винчи, но сведений об этом не сохранилось. Крестным отцом выступил Лоренцо Медичи, доставивший «Святое семейство» во Францию в качестве дара папы. Там же в Амбуазе в мае была отпразднована свадьба папского племянника и Мадлен де ла Тур д’Аверньи. Молодожены были связаны узами родства с королевской четой. Можно с полным основанием предположить, что Рафаэль хотел там побывать вместе со своей картиной и увидеться с Леонардо да Винчи.