Весенний Маскарад - Атаман Вагари

— Как пить дать, — кивнула я. — Сколько их, как их зовут? Это хоть известно?

Коган посмотрел требовательно на клиента — дескать, говори теперь ты. Скрепя зубы от неохоты со мной контачить, Прэди тем не менее сообщил:

— Фамилия одного из них — Денгер, имя Кеннет. Он главный. У него есть подельник, Георг Ханр. Про остальных ничего не знаю. У них целая малина. Не имею понятия, как ты, девочка, будешь от них избавляться. Но Коган что-то говорил про то, что у их «нужного человека» связи с полицией и чуть ли не с Главным Бюро Расследований и Безопасности. У тебя что, папа с мамой там работают? — скептически посмотрел на меня клиент.

Нет, не папа с мамой. А я сама там почти работаю. Я работаю в таком месте, что тебе, детка Оскар Прэди, даже и не снилось. А если я расскажу о какой-нибудь рядовой ситуации из моих будней — ты описаешься, зуб даю. Но я не бахвалюсь своей работой. Я вообще скромная серая мышь.

— Уже кое-что, — кивнула я. — Кеннет Денгер, Георг Ханр. Что-то ещё про них известно?

— Нет, только имена. И то, что раньше они были у меня на районе. Сейчас они что-то задумали. Я не могу с ними связываться, за мной наблюдают специальные драные детективы по делам несовершеннолетних. Если увидят, что я с ними сношусь — мне кирдык. Я не поступлю в институт и угроблю отца. У него после всего того, что он узнал, едва инсульт не случился! Если у тебя там есть какие знакомые в полиции — этих Денгера и Ханра нужно убрать по-тихому. Их и их дружков. И как можно быстрее. Они грозятся сорвать праздник.

— Грозятся сорвать праздник? Это серьёзное заявление, — покачала я головой. — Так ты что, Прэди, у них под колпаком?

— Что-то вроде этого. Их подельники — в школе. Мне подсовывают записки с угрозами. Меня связали по рукам и ногам. Уже дважды что-то пытались воровать у Мардук, причём чтоб меня подставить — хорошо, я был с самой Мардук, и она знает, что это не я.

— Коган, ты про них что-то можешь сказать? — посмотрела я на Тима.

— Мы сами только недавно об этом узнали. Едва нас Прэди подключил — мы подключили тебя. Остальное ты знаешь, — развёл руками Коган.

— Так, всё ясно, — я схватилась за виски. В тот момент голова разболелась особенно сильно. Похоже, у меня появилось независимое спецзадание. Вот и сходила в понедельник в школу, называется. — Я подумаю, что с этим можно сделать. Коган, ты тоже подумаешь. И твоя банда — тоже. Мне не нравится, что в нашу школу пытается проникнуть зараза. Мы едва избавились от шаек Селигатора и Рикасов, теперь нам тут Денгера какого-то не хватает. Посмотрю по своим каналам, что можно нарыть про него.

— А клиенту нашему что делать? — спросил Коган.

— Пусть будет начеку. И не поддаётся на провокации. Пусть побольше вертится с учителями и завучами, особенно — с директрисой. У него должно быть алиби. И пусть готовится к празднику и сделает там хорошую организацию. Этим он нам и отплатит за услуги. Что, разве не так?

— Итчи, ты собралась идти на этот праздник? — удивлённо посмотрел на меня Джиллс.

— Что ты, Жабры, конечно же нет! Я проведу День Весеннего Равноденствия в консерватории, на концерте классической музыки, вечером буду пить чай с малиновым вареньем и спать лягу ровно в двадцать один ноль-ноль.

— Ух, Итчи, Итчи, — покачал головой Жабры, прекрасно поняв, что я шучу.

И ещё он совершенно верно понял, что я не приду на вечеринку. Не любитель я таких тусовок. Тем более, меня уже пригласили. Альберт Брэдл, или как там его? Да, кстати. Костюм, маскарад. И номер выступления… Карамба! Как болит башка. И как я ненавижу весну.

Кое-как о чём-то перемолов языком с ребятами, я пулей выскочила из домика Локуста. Мне показалось, что там было нестерпимо душно. Воздух, мне нужен свежий воздух! В висках стучала горячая кровь. Совершенно не думалось, не соображалось вообще ничего. Что только что было? Я познакомилась с запуганным бывшими корешками, «откинувшимся» одиннадцатиклассником, который имел ко мне несправедливое предубеждение с первой минуты. Узнала о том, что очередная шпана грозится устроить очередной теракт в моей многострадальной школе. Ввязалась во всё это — теперь и не отвертеться! А у меня, может, других дел ещё полно?! Ничего не могу скумекать…

Людей по парку в середине дня в понедельник ходило много. Несмотря на серое небо, все радовались наступившей весне. Дети лазили по турникетам, визжали на горке и на карусели, разбрызгивая вокруг себя слякоть и создавая ещё больше мокроты и грязи. А я хотела уединиться. Конечно, этот парк с редкими деревцами меньше всего подходил для уединения, но, тем не менее, я нашла одинокую скамейку в глубине и села на неё. Отрекаясь в эту минуту от всего, я закрыла глаза, терпеливо снося острую головную боль. А там кишели мысли, прямо-таки роились в беспорядочной круговерти. Прошла так четверть часа. Я решила посидеть ещё столько же, а потом пойти домой. Призакрыла глаза.

«И чего только Когану от меня надо? И зачем я согласилась на это? И что этот Прэди вообще за тип? Мне он не понравился, и я ему тоже. А так как знакомство с клиентом изначально не заладилось — плохой это значок. Надо бы ещё Эллен позвонить, узнать, как у неё дела и как ей спалось сегодня ночью. Вчера мама дала шороху со своими опасениями. Упс, совсем забыла, мама попросила оплатить коммунальные платежи за свет и воду. Неприятная бытовая обязанность. Но, увы, никуда не деться. Как же болит башка. Не хочется переться в этот чёртов банк. И погода такая ужасная… Гадость какая, мерзость!..»

Примерно таково было содержание моих мыслей. Я с удивлением отметила, что занимаюсь подобием йоги или медитации — сижу тут на лавочке в парке и осознаю свои мысли. Похоже, если я поднаторею в этом, стану опытным психологом.

Но ещё больше я удивилась, когда услышала почти рядом с собой голос:

— А погода, между прочим, очень даже ничего.

Я вздрогнула и раскрыла глаза, повернув голову в сторону говорившего. И обнаружила, что на мою скамейку, посягнув на моё личное психологическое пространство, подсел-таки человек. Я сразу отметила, что человека этого можно назвать странным или чудаком, согласно его наружности и одеянию. Высокого роста, сидел, раскованно положив локти на спинку скамьи, имел коричневые узконосые матовые