В новом мире грязь всё та же - Н.А Авось

— Не особо. Да и вы никогда не говорили, что жили в городе.

— В общем, пьяная драка, одному зуботычину, другому, третьему… Ну вот у одного выпала в процессе шкатулочка-то, а я её возьми, да за пазуху. А потом разглядел герб Ашшуров у него под плащом, и бежать. С тех пор здесь и осел, прятался поначалу, а потом уж и забыли про меня.

— Вот так история…

— Я просто хочу знать, чего ради оно было, понимаешь? На что променял ту жизнь. — Он потряс головой и вдруг начал оправдываться: — Нет, моя теперешняя жизнь не хуже, она даже лучше. Вон у меня, жена хороша, дочь красавица, я не к этому, если что…

— Да я понял, — перебил я его, — у меня другой вопрос имеется.

— М?

— Почему раньше не нашли какого-нибудь мага, чтобы вскрыть шкатулку? Неужто их так мало у вас в стране?

— А кого? — Весомо спросил он. — К нам редко заглядывает кто-то не из Ашшуров, так что…

— Думаете, среди них не нашлось бы кого-то, кто согласился бы на такое ради вознаграждения?

— Ты, Марк, не местный просто… Род Ашшур — это военные фанатики, копьё императора. Эти люди ничего, кроме силы, не уважают, всегда на передовой и преданы империи целиком. С ними нельзя договориться.

— Вот как… Так дело в том, что я пришлый? — Теперь картина в моей голове выстроилась.

— Агась. Так что там?

— Да вот, — я развернул шкатулку к нему, — письмо какое-то и…

Я достал завёрнутый в ткань предмет, он был увесистый, явно металлический,продолговатый.Развернув его, я обнаружил небольшие песочные часы, корпус которых выполнен из драгоценных металлов и украшен такими же камнями. Сосредоточившись на них в поисках следов магии, я вынес свой вердикт:

— Не артефакт.

— Как это? — Удивился Игнат Сергеевич.

— Вот так, просто дорогая безделушка.

— Ну, дела…

Следующим я вскрыл печать на пожухлом от времени письме, скорее даже записке, и начал читать вслух:

«Дорогая Элизабет! Как ты могла заметить, я наконец-то вернулся из очередного похода на демонов, живой и здоровый. Читая это ты, наверное, посмеёшься, подумав о том, что никто не пишет на бумаге того, что собирается сказать вживую. Надеюсь, что прямо сейчас ты посмотришь на меня своими прелестными глазками и улыбнёшься так, что сердце моё вновь наполнится стойкостью и отвагой. За проявленную смелость меня неплохо наградили, а потому я привёз тебе небольшой подарок. Во сколько бы мне эта вещица ни обошлась, знай: дороже тебя на этом свете нет ничего. Хочу, чтобы ты, когда меня нет рядом, смотрела на эти часы и помнила о том, что минуты расставания в итоге сменяются часами воссоединения. Люблю тебя».

«Ого, прямо поэт», — прокомментировал я. Игнат Сергеевич не слушал, он лишь всхлипывал, закрыв лицо руками. Могу понять его чувства. Ничего нет хуже для хорошего человека, чем лишить другого чего-то ценного для него. Да уж, вот бы все люди были такими совестливыми… А ещё лучше — изначально никого и ничего не лишали.

Я успокаивал раскаивавшегося мужчину как мог, длилось это долго. Потом он всё же взял себя в руки, от письма мы избавились, а безделушку забрали с собой. Оказывается, и у таких вот милых семей есть свои тёмные секреты, кто бы мог подумать.

***

На следующий день мы (видимо, я теперь был кем-то вроде подельника, а потому и приглашён к обсуждению) решали, что с находкой делать. Игнат Сергеевич в город вернуться не мог, а точнее — боялся. Я же был там человек неизвестный, но даже, с его слов, не гарантировало безопасность сделки: вещицу якобы могли узнать даже спустя столько лет. Мне пришлось убеждать его в том, что всё будет в порядке, что я странствовал достаточно для того, чтобы иметь на подобное нюх. Всё только потому, что мне в любом случае надо в город, а тут и повод будет, и… В общем, смогу небольшую сумму прикарманить. Не назвал бы это воровством, едва ли Игнат Сергеевич был бы против того, чтобы я взял небольшую долю.

На том и порешили. Я, значит, кутаюсь в неприметные тряпки, прячу морду под капюшон, он договаривается с извозчиком, дабы меня докинули до города вместе с партией зерна.

Приготовления были серьёзнее некуда, меня снаряжали так, будто вместо прогулки по городу я могу столкнуться с шайкой бандитов один на десятерых. На всякий случай я взял с собой нож. Игнат Сергеевич помог мне изготовить для него ножны, которые я смог бы повесить на шею и убрать под рубаху. Просто на всякий случай.

Стартовала повозка после обеда, дорога лежала в основном через поля да луга. Красивое и спокойное зрелище, хотя в целом достаточно скучно. Добирались мы аж до самого вечера. Едва ли я дошёл бы сам за приемлемое количество времени.

Риджит был крайне шумным и людным городом, в котором повсюду горели фонари, а теней, в которых можно было бы укрыться, не хватало. Я мельком успел расспросить извозчика на предмет наличия здесь всякого: таверн (для отвода подозрений собеседника), лавок скупщиков, торговцев разным барахлом. Знал он не то, чтобы много, так что исследовать местность мне пришлось отправиться самостоятельно.

Ноги и постоянные приставания к прохожим с расспросами довели меня до одного интересного местечка, неприметного магазина. Для себя я отметил, что люди, когда им удавалось заглянуть мне в лицо, начинали, вот так раз, куда охотнее мне помогать. Поначалу я не понимал, что это за странная реакция такая, но потом у меня спросили, где я воевал, и всё стало ясно. Воистину фанатики, даже простые жители.

Магазинчик внутри был такой же непримечательный, какой и снаружи. За прилавком, облокотившись на него, стояла хозяйка. Неприятной наружности женщина в возрасте. Взгляд её был цепок и хитёр, она сразу поняла, чего я здесь рыщу, поманив рукой и постучав пальцем о деревянную поверхность перед собой.

Я мельком осмотрелся по сторонам, вытянул из внутреннего кармана песочные часы и положил их перед ней. Женщина покрутила вещицу в руках и сказала:

— Сотня. Лучше цены не найдёшь.

— Простите, я не местный. Сотня — это сколько?

Она от души посмеялась, чуть не плача, и лишь закончив ответила:

— Ворованное