Держава и окраина. Н.И.Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. - Туомо Илмари Полвинен

враждебности финляндцев в отношении российских войск». В случае, если столица Финляндии оказалась бы в опасности, местное население не стало бы поддерживать защитников, а, наоборот, превратилось бы в угрозу для россиян. Поэтому все силы следовало употребить на то, чтобы нарастить непосредственно оборонительные возможности самого Свеаборга, отказавшись от защиты Хельсинки. Даже более того, усиленная артиллерия крепости гораздо эффективнее удерживала бы в повиновении и финнов. Проблемы побережья Ботнического залива и внутренних районов Финляндии комитет вообще оставил вне рассмотрения.

В 1885 году в российско-английских отношениях возник кризис, причиной которого послужил Афганистан, и в связи с этим в новой объяснительной записке начальник Главного штаба Обручев обращал особое внимание на район Балтийского моря и также на Финляндию. На этом направлении противник мог стремиться к атаке побережья, дабы связать российские силы или в качестве альтернативы серьезно попытаться отделить Финляндию от России и угрожать Петербургу. Несмотря на сложности прохождения шхер высадка десантов в Финляндии могла быть осуществлена сравнительно легко. Благоприятными для обороняющихся были лесистые районы в глубине суши, хотя в случае нападения Швеции знание местных условий и симпатия населения будут способствовать вторжению. Однако участие Швеции в войне продолжали считать маловероятным, а Германия вряд ли бы стала высаживать десант в Финляндии без поддержки морских держав (Великобритании); к тому же у Германии имелся и более прямой путь для нападения на Россию.

Наихудшим вариантом Обручев считал объединение «морских держав» в условиях войны, когда силы России будут связаны в Азии или на границах с Германией и Австро-Венгрией. Тогда высадка десантов была бы вероятной. Но теперь, в отличие от прежних времен, Россия все же была в состоянии быстро доставить в Финляндию по железной дороге подкрепления, а конец недолгого лета вынудил бы противника вскоре отступить. И в этом варианте положение Западной Финляндии и побережья Ботнического залива продолжали считать второстепенным. Туда можно было послать в лучшем случае лишь местные (финляндские) части. При нападении превосходящих сил противника русские были бы не в состоянии воспрепятствовать предательству населения; части лишь остались бы в окружении за 800 верст от остальных сил.

Полагая, что Швеция сравнительно «безопасна», политическое и военное руководство России все-таки относилось к этому утверждению с осторожностью. Подозрительность сохранялась, а к концу столетия, похоже, стала даже снова усиливаться. Бывший начальник главного штаба граф Ф.И.Гейден с самого начала своего генерал-губернаторства видел главной политической задачей борьбу против шведоманов Великого Княжества, которые, как он считал, искали поддержку у своей бывшей родины. Соответственно Гейден испытывал сильное недоверие к шведской внешней политике, подозревая Швецию в стремлении влиять на развитие ситуации в Финляндии, используя для этого тех финляндцев, которые были настроены прошведски. В рапорте военному министру П.С.Банковскому в 1886 году Гейден выразил сомнение в возможности военной угрозы положению России в Финляндии со стороны одной Швеции или даже при поддержке ее Великобританией. Полностью иной стала бы ситуация в случае, если бы империя оказалась в состоянии войны с «первоклассным материковым государством», т.е. с Германией. В возглавляемой Берлином коалиции кроме стран Тройственного союза могла также оказаться и Англия. Если Германия начнет войну, то Швеция, вероятно, выступит на ее стороне. Тогда Финляндия окажется своеобразной ареной боевых действий. В таком случае речь шла бы уже не только о побережье Финского залива, а о всей территории Великого Княжества «от Оулу до Выборга». Подготовленность к защите отдельных объектов от нападений неприятельского флота, подобных тем, какие имели место во время Крымской войны, представлялась явно недостаточной. Кроме того, было «необходимо приготовиться к противодействию неприятельскому наступлению внутри страны». В этой связи Гейден обращал особое внимание на необходимость укреплений в Оулу, Васе, Турку, Таммисаари, Хямеэнлинна, Хювинкяя, Рихимяки и Выборге.

Мнение Гейдена разделял и начальник штаба гвардии и Петербургского военного округа генерал-майор Н.И.Бобриков. Когда миновал Афганский кризис, отразившийся и в регионе Балтийского моря, под руководством Бобрикова была осуществлена полевая поездка по Карельскому перешейку группы штабных офицеров Петербургского и Финляндского военных кругов для выяснения местных оборонительных возможностей. В рапорте по завершении поездки Бобриков, в отличие от Гейдена, гораздо шире касался военно-политических аспектов. Ситуация в Финляндии, по оценке Бобрикова, требовала не только увеличения потенциала вооружений, но и усиления государственной власти России в указанной окраине империи. Дарованное поначалу провинции особое положение финляндцы мол, развили в государственную автономию, которая является серьезной помехой как обороне страны, так и вообще единству державы. Дело не только в особенностях армии Финляндии, но и в том, что в ее рядах царит крайняя нетерпимость к русской военной власти. Если бы финляндцы еще смогли обзавестись собственной артиллерией, их военная независимость была бы полной. Однако осуществлению этого пока препятствовала скупость: финляндское правительство терпело российские войска в Финляндии, чтобы сэкономить на расходах по содержанию собственной армии. Финляндцы содержали оснащенную и вооруженную армию численностью в 4 000 человек, имевшую резерв численностью в 12 000. Если придерживаться общеимперских норм, то в соотношении с двухмилллионным населением Великого Княжества соответствующие цифры должны быть 20 000 и 100 000 человек. Кроме того, финляндцы делали все, чтобы устранить влияние морского министерства на ведение дел в районах побережья. В расходах на флот они не участвовали никогда. В придачу ко всему, деятельность лоцманата и маячного ведомства характеризовалась крайней бережливостью и соблюдением только сугубо финляндских интересов. Низкий профессиональный уровень лоцманов, не владеющих русским языком, нередко приводил к крушениям военных кораблей. Но в то же время крепостям на побережье, занятым российскими гарнизонами, позволялось охранять финляндское мореходство и обеспечивать финляндцам продолжающееся обогащение.

«Степень обеспеченности Петербурга со стороны Финского залива, — отмечал в рапорте Бобриков, — находится в зависимости не столько от силы непосредственно прикрытия ее укреплениями Кронштадта и Выборга, сколько от верно соображенной активной обороны балтийско-финского побережья и устойчивости нашей власти в Финляндии. Основное начало всякого военного дела — объединение командования в одних руках, должно выразиться в подчинении всех вооруженных сил и боевых средств обоих берегов Финского залива Главнокомандующему войсками гвардии и Петербургского военного округа». Соответствующие же полномочия относительно региона Балтийского моря следовало сосредоточить в руках Морского министерства. Для уравнения военных тягот было бы справедливо, по мнению Бобрикова, потребовать от Финляндии содержания 20 батальонов и 4 шхерных экипажей, что означало бы примерно пятикратное увеличение доли Великого Княжества. Финляндцы должны были бы также нести по меньшей мере половину расходов по оборонительным работам и вооружению. Следовало более тесно соединить части финляндской армии с российской и передать их под командование русских офицеров, а также отменить запрет на службу в финляндских войсках для неграждан