Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

г. Волковыск, на западном берегу р. Зельвянка, тогда как д. Медухово – существенно западнее, на восточном берегу названной реки. Расстояние между населенными пунктами составляет несколько десятков километров, поэтому объяснить появление немецкого документа по М. П. Константинову простым недоразумением довольно сложно. Но и свести воедино противоречащие друг другу данные также не удается. Ведь если генерал воевал под д. Россь, откуда уже раненым на носилках был отправлен в Минский госпиталь, то он никак не мог оказаться в тот же день в районе д. Медухово. Поэтому о том, что послужило немцам из все той же 29-й моторизованной дивизии основанием для составления карточки с данными о смерти командира 6-й кавдивизии, приходится только гадать.

Генерал Е. А. Егоров и полковник П. И. Чижик

Остатки штаба 4-го стрелкового корпуса РККА, с большим трудом преодолев р. Зельвянка, смогли пробиться к д. Деречин. Здесь из встретили солдаты 29-й моторизованной дивизии вермахта. Около полудня колонна 71-го пехотного полка этого соединения, ведомая оберстом Томасом, неожиданно ворвалась в д. Деречин, где расположились на отдых бойцы и командиры. В завязавшемся бою советские войска оказались разгромленными.

Развивая наступление по дороге Деречин – Золотеево, противник наткнулся на основные силы прорвавшихся. При поддержке орудий 29-го артполка немецкая пехота разбила голову колонны. Однако вскоре советская пехота, придя в себя, развернулась и в 21.00 контратаковала настолько мощно, что немцам пришлось отойти на исходные позиции. Деречин был отбит, и через него советские войска вновь потянулись по дороге в направлении на г. Слоним. Многим удалось таким образом выскользнуть из «кольца».

В числе таких «счастливчиков» оказался командир советской 29-й моторизованной дивизии генерал И. П. Бикжанов со своими 120 бойцами. А вот от командира 4-го корпуса генерала Е. А. Егорова удача отвернулась в последний момент. Видимо, он участвовал в вечерних атаках, и в ходе одной из них, уже пробившись через боевые порядки 71-го полка противника, все-таки не избежал пленения. Подробности произошедшего с генералом остались неизвестными, известно только, что случилось это вечером 29 июня возле дороги севернее д. Деречин, и «отличились» солдаты немецкой 29-й моторизованной дивизии. Известие о его пленении попало в штаб немецкого XII корпуса в 00.10 30 июня [154, Fr. 90; 227, Л. 83].

Вероятно, со слов самого комкора-4, события, предшествовавшие взятию в плен, развивались следующим образом. К вечеру 28 июня под командованием генерала из всех войск корпуса осталось не более одного полка пехоты. Присоединив к ним разрозненные группы командиров и красноармейцев из 85-й дивизии, он приказал своему отряду сначала занять оборону у с. Деречин, а на следующий день после нескольких стычек с противником – выходить из окружения к р. Щара.

При передислокации «колонна штаба 4 ск попала под огонь противника, началась паника. В этой обстановке Егоров был ранен. Мимо упавшего советского генерала прошли немецкие танки. Сидевшие на броне танков автоматчики заметили красные лампасы на брюках Егорова, подобрали его и увезли в штаб, а оттуда – в слонимский госпиталь» [455, с. 7]. Сохранившиеся немецкие фотографии пленного командира 4-го корпуса не подтверждают факта его сколько-нибудь серьезного ранения.

Начальник штаба 4-го корпуса полковник П. И. Чижик в этот день сумел избежать и гибели, и пленения. В течение нескольких месяцев он продолжал упрямо идти на восток, рассчитывая достичь линии фронта. Однако утром 12 октября 1941 г. фортуна отвернулась от него: полковник попал в зону проведения антипартизанской акции и, чтобы не быть причисленным к партизанам или к бандитам (немцы именовали их «Freischärler»), что означало бы неминуемый расстрел, решил сдаться.

Генерал Е. А. Егоров выходит из немецкого автомобиля, июль 1941 года

На допросе он рассказал, что его корпус «уже в первые дни был разбит неприятелем. С этого времени он шлялся в тыловом районе, переходя из деревни в деревню. Спрошенный об этом подробнее, он сказал, что надеялся таким способом позади немецких войск добраться до своей семьи в Москве. На вопрос, почему он не попытался перейти линию фронта, он после долгих колебаний ответил, что боялся». Далее его спросили, а почему тогда он не послушался призыва к окруженцам и не дал знать о себе немецким властям. Полковник ответил, что от крестьян он слышал о таком, но считал для себя сдачу в плен бесчестным (ehrlos). Тогда последовал новый вопрос: «почему же он вчера в 4 часа утра, когда раздалась стрельба, выбежал на дорогу, он ответил, 1: чтобы не подумали, что он заодно с партизанами, 2. опасался, что начнется настоящий бой». Немцы ему не поверили: у них сложилось стойкое впечатление, что полковник П. И. Чижик сотрудничал с партизанами самым тесным образом [225, Л. 127–128]. Возможно, в дальнейшем полковник П. И. Чижик все-таки был немцами расстрелян по подозрению в содействии партизанам. Во всяком случае, на Родину после окончания войны он не вернулся и числится в пропавших без вести.

Полковник Г. И. Антонов

Между тем, 34-я пехотная дивизия вермахта продолжала уничтожать окруженные советские войска. К 1 июля, отразив многократные попытки прорыва, она захватила в плен 1800 бойцов и командиров. Среди них оказались два полковника, которых, как это нередко бывало в немецких документах, назвали не по фамилии, а только по должности. Один из них представился как заместитель командира дивизии с номером 90/90, второй – как офицер связи танковых войск при армии (Verb. Offz. der Pz. bei der Armee) [208, Fr. 306].

Каждая из этих двух «должностей» – загадка. В Красной Армии никогда не было танковой дивизии с таким причудливым номером 90/90. Однако имелся 6-й механизированный корпус, который носил номер в/ч 9090 и как раз воевал на р. Зельвянка. На должности заместителя командира по строевой части здесь числился полковник Д. Г. Кононович [340, с. 210]. Но никаких сведений о пребывании его в немецком плену на настоящий момент не имеется, а по данным ОБД он считается пропавшим без вести в 1941 г. [325, Л. 187].

Ничуть не проще обстоит дело со вторым полковником, поскольку такой должности – офицер связи танковых войск при армии, – в РККА не существовало. Учитывая принадлежность полковника к танковым войскам и службу в армейской управлении, с достаточной долей уверенности можно предположить, что в данном случае речь идет о полковнике Г. И. Антонове, начальнике отдела автобронетанковых войск 10-й армии Западного фронта. Документы соседней, 29-й моторизованной дивизии противника, это подтверждают.

Полковник Г. И. Антонов в окружении немецких офицеров, июль 1941 года