Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

связь с учеными всех стран, ибо Нюрнберг, благодаря постоянным путешествиям ее купцов, можно считать центром Европы". 20 Для Нюрнберга было характерно, что самый известный из его купцов, Виллибальд Пиркгеймер, был также энтузиастом-гуманистом, покровителем искусств и преданным другом Дюрера. Эразм назвал Пиркгеймера "главной славой Германии".21

Путешествия да Гамы и Колумба, турецкий контроль над Эгейским морем и войны Максимилиана с Венецией нарушили торговлю между Германией и Италией. Все больше немецкого экспорта и импорта перемещалось по великим рекам к Северному морю, Балтике и Атлантике; богатство и власть переходили от Аугсбурга и Нюрнберга к Кельну, Гамбургу, Бремену и, прежде всего, Антверпену. Фуггеры и Вельзеры укрепили эту тенденцию, сделав Антверпен главным центром своих операций. Движение немецких денег и торговли на север отделило северную Германию от итальянской экономики и сделало ее достаточно сильной, чтобы защитить Лютера от императора и папы. Южная Германия, возможно, по противоположным причинам, оставалась католической.

II. ГОСУДАРСТВО

Как управлялась Германия в этот критический и становляющий век?

Рыцари или низшее дворянство, которые в прежние годы управляли сельской местностью как вассалы феодальных сеньоров, теряли свои военные, экономические и политические позиции. Наемные войска, нанятые князьями или городами и оснащенные огнестрельным оружием и артиллерией, уничтожали рыцарскую конницу, беспомощно размахивающую мечами; торговое богатство повышало цены и издержки и опережало землевладение как источник власти; города устанавливали свою независимость, а князья централизовали власть и закон. Рыцари мстили за это, разгоняя торговлю на своем пути; а когда купцы и муниципалитеты протестовали, рыцари отстаивали свое право на ведение частных войн. Комин описывал Германию этого времени как колючую, утыканную замками, из которых в любой момент могли выскочить "бароны-разбойники" со своими вооруженными прислужниками, чтобы грабить и купцов, и путешественников, и крестьян.22 Некоторые рыцари взяли за правило отрубать правые руки купцам, которых они грабили. Гетц фон Берлихинген, хотя и сам потерял правую руку на службе у своего князя, заменил ее железной рукой и во главе рыцарских отрядов нападал не только на купцов, но и на города - Нюрнберг, Дармштадт, Мец и Майнц (1512). Его друг Франц фон Зиккинген предъявил претензии на город Вормс, разорил его окрестности, захватил советников, пытал бургомистра, сопротивлялся всем попыткам императорских войск схватить его и был на время покорен только благодаря получению ежегодной субсидии на службу императору. Двадцать два города Швабии - в основном Аугсбург, Ульм, Фрайбург и Констанц - объединились с некоторыми представителями высшей знати в Швабскую лигу (1488); эти и другие объединения сдерживали рыцарей-разбойников и добились признания частной войны незаконной; но Германия накануне Лютера была сценой социального и политического беспорядка, "всеобщего господства силы".23

Светские и церковные князья, стоявшие во главе хаоса, способствовали ему своей продажностью, разнообразием монет и таможенных пошлин, соперничеством за богатство и место, искажением римского права, чтобы дать себе почти абсолютную власть за счет народа, рыцарей и императора. Такие великие семьи, как Гогенцоллерны в Бранденбурге, Веттины в Саксонии, Виттельсбахеры в Пфальце, герцоги Вюртембергские, не говоря уже об австрийских Габсбургах, вели себя как безответственные государи. Если бы власть католического императора над немецкими князьями была больше, Реформация могла бы быть побеждена или отложена. А отказ многих князей от Рима стал дальнейшим шагом к финансовой и политической независимости.

Характер императоров этого периода подчеркивал слабость центрального правительства. Фридрих III (р. 1440-93) был астрологом и алхимиком, который так любил уединенное спокойствие своих садов в Граце, что позволил Шлезвиг-Гольштейну, Богемии, Австрии и Венгрии отделиться от империи. Но в конце своего пятидесятитрехлетнего правления он сделал спасительный ход, обручив своего сына Максимилиана с Марией, наследницей Карла Смелого Бургундского. Когда в 1477 году Карл сгинул в ледяной могиле, Габсбурги унаследовали Нидерланды.

Максимилиан I (р. 1493-1519), избранный, но так и не коронованный император, начал свое правление со всеми предзнаменованиями успеха. Вся империя радовалась его внешности и доброму характеру, его непритязательной чувствительности, его искрометной жизнерадостности, его щедрости и рыцарству, его храбрости и мастерству в поединках и на охоте; как будто итальянец эпохи Высокого Возрождения взошел на немецкий трон. Даже Макиавелли был впечатлен, назвав его "мудрым, благоразумным, богобоязненным князем, справедливым правителем, великим полководцем, храбрым в опасности, переносящим усталость, как самый закаленный солдат... образцом многих княжеских добродетелей".24 Но "Макс" не был великим полководцем, и ему не хватало циничного интеллекта, необходимого для образцового князя Макиавелли. Он мечтал восстановить величие Священной Римской империи, вернув себе былые владения и влияние в Италии; он снова и снова вторгался на полуостров в бесполезных войнах, которые отказывался финансировать более практичный Дит; он позволял себе думать о том, чтобы свергнуть непокорного Юлия II и сделать себя не только императором, но и папой;25 и (подобно своему современнику, Карлу VIII Французскому) он оправдывал свои территориальные амбиции как необходимые прелюдии к ошеломляющему нападению на турок. Но он был конституционно и финансово неспособен к устойчивому предпринимательству; он не умел волеизъявлять средства так же, как желать цели; и временами он был настолько беден, что ему не хватало средств, чтобы заплатить за обед. Он трудился над реформой управления империей, но нарушил свои собственные реформы, и они умерли вместе с ним. Он слишком много думал о власти Габсбургов. После многочисленных разочарований в войне он вернулся к политике дипломатических браков своего отца. Так, для своего сына Филиппа он принял предложение Фердинанда о руке Хуаны; она была немного не в духе, но зато принесла в приданое Испанию. В 1515 году он обручил свою внучку Марию и внука Фердинанда с Людовиком и Анной, сыном и дочерью Ладислава, короля Богемии и Венгрии; Людовик был убит при Мохаче (1526), Фердинанд стал королем Богемии и (насколько позволяли турки) Венгрии, и власть Габсбургов достигла своего самого широкого ареала.

Самой приятной чертой Максимилиана была его любовь и поощрение музыки, образования, литературы и искусства. Он усердно изучал историю, математику и языки; нас уверяют, что он владел немецким, латинским, итальянским, французским, испанским, валлонским, фламандским и английским языками и что во время одной кампании он разговаривал с семью чужеземными командирами на их семи разных языках. Отчасти благодаря его примеру и усилиям диалекты Южной и Северной Германии слились в общий немецкий язык, который стал языком немецкого правительства, Библии Лютера и немецкой литературы. В период между войнами он пытался писать, оставил сочинения по геральдике, артиллерии, архитектуре, охоте и собственной карьере. Он планировал создать обширную коллекцию памятников - реликвий и надписей - из прошлого Германии, но средства снова закончились. Он предложил римским папам реформу календаря, которую они осуществили восемьдесят