Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

мужа. Спасённая пленница осталась бы жить в лесу, если бы это не было опасно. Но Майрил чувствовал: мать не ощущает себя счастливой даже вне дома-тюрьмы, и такое понимание причиняло боль, сильнее разжигало ненависть.

Не в силах больше ждать, Ломион бросился собирать вещи и прятать следы стоянки. Если погода не испортится, путь будет лёгким.

***

— Да, так и говорят — собаки труп нашли. Далеко, да. Там, сами знаете, лес какой, не ходим в него обычно, даже к границе не приближаемся. А псам же не объяснить, они и рванули. Примерно в двухстах шагов от оврага на границе с той проклятой землёй тело и лежало. Похоронили мы его, её то есть, и дальше пошли. А чего нам бояться? Даже если орочьё какое случайно забрело, мы и с оружием, и много нас. Перебьём и не устанем даже.

В таверне кипела жизнь. Обычно довольно тихое место сейчас полнилось эльфами, съехавшимися с разных уголков Белерианда, и Келебрех радовался удаче узнать как можно больше. После нападения на Таргелион с востока, Орлы Гондолина стали чаще и дольше летать по Белерианду, поскольку предводитель разведчиков утверждал, что вторжение представляло собой отвлекающий манёвр. На самом деле, по заверениям Глорфиндела, Моргот провёл на территорию эльфов своих лазутчиков, те обосновались тайно в лесах и постепенно расселяются, чтобы незаметно вредить. Главный Орёл, похоже, окончательно лишился покоя и требовал сведения о каждом клочке земли.

Келебрех не осуждал военачальника, был даже рад больше времени проводить на свободе, однако скучал по кузнечному делу и по возможности находил работу везде, где надолго останавливался, а после привозил любимой супруге больше и больше сделанных своими руками украшений.

«Ты, случаем, не внук Феанаро Куруфинвэ?» — спросил однажды Авара белегостский торговец, смотря его изделия.

«Нет, не внук», — уклончиво ответил дальний родственник Мириэль, не вдаваясь в подробности.

Гном многозначительно угукнул, поняв, видимо, слова эльфа по-своему. Впрочем, это не имело значения для молодого мастера, которому очень польстило сравнение. Келебрех надеялся, что бородач оценил его умение, а не внешность или говор, как это обычно случалось в обществе аманэльдар.

— Вы труп осмотрели? — задал охотникам вопрос хозяин таверны — похожий на бывшего воина Нолдо, и Гондолинский Орёл выдохнул: не придётся спрашивать это самому, тем самым привлекая лишнее внимание. — Если орки убили — сами понимаете, что это значит для нас.

— Если бы орки убили, мы бы сразу это поняли, — нехотя отозвался один из охотников — высокий чернолосый Нолдо с неприятным взглядом. Келебрех невольно подумал, что это тоже чей-то лазутчик. Интересно, чей? — Но на ней была целая одежда. И рана всего одна.

— Может, из Дориата бежать пыталась? — недобро усмехнулся его собрат. — Мелиан не любит тех, кто не ценит её усилия по защите границ.

— Если труп не со стрелой в затылке, то это не дориатрим постарались, — хмыкнул Синда, явно нетрезвый, обнимавший сразу двух эльфиек, которые не обращали на него внимания и общались между собой.

— В любом случае, это странно, — хозяин таверны сощурился. — В лесу нашли убитую безоружную женщину, которую не обокрали, не изнасиловали. Может, ревнивый муж? Или соперница?

— Кто знает, — пожал плечами пьяный эльф, отпустив обеих спутниц и нежно взявшись за внушительный кубок.

«Никто не знает, — с досадой подумал Келебрех и бросил многозначительный короткий взгляд на сидевшего в другом конце зала соратника, — а нам придётся выяснять».

Авар знал — скорее всего, правда никогда не откроется, а, возможно, откроется не вся, однако уже заранее глубоко презирал того, кто столь подло поступил с несчастной эльфийкой.

***

В библиотеке, как и всегда в дождливый день, собралось много гондолиндрим, и Пенголод воспользовался возможностью показать горожанам новый том валинорской летописи.

— Там, где царствуют орлы, нет места воронам, — вдохновенно говорил летописец, вспоминая свои мечты о том, каким должен быть Манвэ.

— Господин Пенголод, — появившаяся рядом золотоволосая эльфийка в жемчужно-голубых одеждах пыталась скрыть смущённую улыбку, но не могла, — сюда идёт командир Лаурэфиндэ, и он опять чем-то недоволен.

Книжник сдержал смешок: конечно, недоволен. Слишком подозрительный вояка с радостью бы запретил все книги вообще, даже учебники по воинскому искусству, потому что, попав в руки врага, они научат морготовых рабов эльфийской тактике. А эльфийской грамоте — словари. Уничтожить!

— Спасибо, Фумеллотэ, я буду готов.

Девушка, снова и снова устремляя нежный взгляд прекрасных синих глаз на двери, слегка попятилась, однако не ушла.

«Она ведь не ради меня здесь, — с досадой подумал книжник, понимая, что всё равно бы не ответил взаимностью, однако чувствуя обиду, несмотря ни на что. — Она влюблена в этого безумца. Бедняжка! И почему всем девушкам так нравятся воины?»

Перед глазами встал глупейший турнир из когда-либо виденных.

«Мы — мирные лорды, — пояснял Пенголоду Эктелион, рассматривая выглядевший стеклянным меч. — Ондолиндэ — абсолютно безопасный город, поэтому и оружие, и доспехи у нас игрушечные».

На арене было красиво: кварцевые клинки, хрустальные щиты, латы из тонкого аметиста, всё это разбивалось в крошку и делало песок сверкающим в лучах солнца. Задачей участников была не победа, но наиболее красочное выступление, и Лаурэфиндэ, недавно вернувшийся из леса, оказался непревзойдён в этом бессмысленном прекрасном фарсе.

Тогда юная Фумеллотэ, пришедшая с родителями на праздник, и влюбилась в самого не подходящего для нежных чувств эльфа. Пенголод помнил этот момент: подойдя к знакомым, книжник хотел подарить юной деве книгу о лориэнских маках, в честь которых и дали имя долгожданной дочке родители. Поначалу Фумеллотэ радостно слушала и кивала, но потом случайно взглянула на арену, когда восторженные крики зрителей стали особенно громкими, и…

***

В голубое небо взлетел вихрь из сверкающих золотом осколков граната: нагрудный панцирь черноволосого воина со стеклянным звоном рассыпался, открывая поражённой публике скрытые под агатовой бронёй алые кристаллы.

— А-ах! — восторженные зрители захлопали в ладоши, и ювелир, создававший турнирный доспех, с гордостью встал и с места и поклонился, зная — овации эти для него.

Прозрачный клинок, отражая и искажая образы вокруг встретился с хрустальным щитом, осколки разлетелись каплями росы.

— А-ах!

Золотоволосый воин закружился, глухой шлем, полностью закрывавший голову от ранящих осколков, не давал увидеть лицо, однако каждый узнал «мирного лорда Дома Золотого Цветка».

Каждый. Кроме никогда не встречавшей его девы.

— Кто это? — восхищённо выдохнула Фумеллотэ, забыв про книгу и летописца.

— А-ах!

Красные осколки снова взмыли в небо, новый хрустальный щит рассыпался в крошку. Удар, певучий