Реформация - Уильям Джеймс Дюрант

Заметки Эразма были опубликованы отдельным томом. Они были написаны на ясной и идиоматической латыни, понятной всем выпускникам колледжей того времени, и были широко прочитаны. Хотя в целом они были ортодоксальными, они предвосхитили многие результаты более поздних исследований. В своем первом издании он опустил знаменитую запятую Johanneum (I Иоанна 5:7), которая утверждала Троицу, но сегодня отвергается Стандартной пересмотренной версией как интерполяция четвертого века. Он напечатал, но пометил как вероятно поддельные, историю о женщине, взятой в прелюбодеянии (Иоанна 7:53; 8:11), и последние двенадцать стихов Евангелия от Марка. Он неоднократно указывал на разницу между первобытным и современным христианством. Так, в отношении Евангелия от Матфея 23:27 он сказал:

Что бы сказал Иероним, увидев молоко Девы Марии, выставленное за деньги, с таким же почетом, как и освященное тело Христа; чудодейственные масла; части истинного креста, которых, если собрать, хватит, чтобы нагрузить большой корабль? Здесь мы видим капюшон святого Франциска, там — накидку Богоматери или гребень святой Анны…., представленные не как невинные вспомогательные средства для религии, а как сама суть религии — и все это благодаря скупости священников и лицемерию монахов, играющих на легковерии народа.

Отметив, что в Матфея 19:12 («Некоторые сделались евнухами ради Царства Небесного») якобы содержится совет о монашеском безбрачии, Эразм написал:

К этому классу мы относим тех, кто обманом или запугиванием был ввергнут в безбрачную жизнь, где им разрешено прелюбодействовать, но не жениться; так что если они открыто содержат наложницу, то являются христианскими священниками, но если берут жену, то сжигаются. По моему мнению, родителям, намеревающимся отдать своих детей в безбрачное священство, было бы гораздо добрее кастрировать их в младенчестве, нежели подвергать их против воли такому искушению похоти».39

И на I Тимофею 3:2:

Священников сейчас огромное количество, огромные стада, светских и обычных, и известно, что очень немногие из них целомудренны. Большая часть из них впадает в похоть, кровосмешение и открытое распутство. Конечно, было бы лучше, если бы тем, кто не может быть континентом, позволили иметь собственных законных жен, и таким образом они избежали бы этого грязного и жалкого загрязнения.40

Наконец, в заметке на Матфея 11:30 Эразм озвучил основную ноту реформаторов — возвращение от Церкви к Христу:

Воистину иго Христа было бы сладостным, а Его бремя — легким, если бы ничтожные человеческие установления ничего не добавляли к тому, что Он Сам наложил. Он не заповедал нам ничего, кроме любви друг к другу, и нет ничего настолько горького, чтобы привязанность не смягчила и не подсластила его. Все, что соответствует природе, легко переносится, и ничто лучше не соответствует природе человека, чем философия Христа, единственная цель которой — вернуть падшей природе ее невинность и целостность….. Церковь добавила к ней множество вещей, из которых некоторые могут быть опущены без ущерба для веры… как, например, все эти философские доктрины о… природе и различии лиц в Божестве….. Какие правила, какие суеверия существуют в отношении облачений!.. Сколько постов установлено!.. Что мы скажем об обетах…. о власти Папы, о злоупотреблении отпущениями грехов и послаблениями?… Если бы люди довольствовались тем, что Христос правит по законам Евангелия, и не стремились бы больше укреплять свою мрачную тиранию человеческими декретами! 41

Вероятно, именно примечания привели книгу к успеху, который, должно быть, удивил и автора, и издателя. Первое издание разошлось за три года; новые и пересмотренные издания вышли шестьюдесятью девятью тиражами до самой смерти Эразма. Критика работы была ожесточенной; указывалось на многие ошибки; доктор Иоганн Экк, профессор из Ингольштадта и прото-антагонист Лютера, назвал скандальным заявление Эразма о том, что греческий язык Нового Завета уступает языку Демосфена. Лев X, однако, одобрил работу, а папа Адриан VI попросил Эразма сделать для Ветхого Завета то же, что он сделал для Нового; но Трентский собор осудил перевод Эразма и объявил Вульгату Иеронима единственной подлинной латинской версией Библии. Новый Завет Эразма был вскоре вытеснен как научная работа, но как событие в истории мысли его влияние было огромным. Он облегчил и приветствовал вернакулярные переводы, которые вскоре последовали за ним. Об этом говорится в горячем отрывке из предисловия:

Я бы заставил самую слабую женщину читать Евангелия и Послания святого Павла….. Я хотел бы, чтобы эти слова были переведены на все языки, чтобы их читали не только шотландцы и ирландцы, но и турки и сарацины. Я мечтаю, чтобы пахарь пел их про себя, идя за плугом, ткач напевал их в такт своему челноку, путешественник убаюкивал ими скуку своего пути….. О других занятиях мы можем пожалеть, но счастлив тот, кого настигает смерть, когда он занимается ими. Эти священные слова дают вам образ Христа, говорящего, исцеляющего, умирающего, воскресающего, и делают Его таким настоящим, что, будь Он перед вашими глазами, вы не смогли бы увидеть Его более реально.

Радуясь компетентности печатников и сотрудников Фробена, Эразм выпустил (ноябрь 1516 года) критическое издание Иеронима, а вслед за ним — аналогично переработанные классические и патристические тексты, исправив 4000 ошибок в принятом тексте Сенеки; это были значительные заслуги перед наукой. Он пересказал историю Нового Завета в «Парафразах» (1517). Такие задачи требовали частого пребывания в Базеле, но новая привязанность закрепила его место жительства рядом с королевским двором в Брюсселе. В это время Карл был только королем Кастилии и правителем Нидерландов, но еще не императором Карлом V. Ему было всего пятнадцать лет, но его острый ум уже охватывал разнообразные интересы, и его легко убедили, что его двор может усилить свой блеск, если он включит выдающегося писателя эпохи в число своих членов тайного совета. Так и было сделано, и по возвращении из Базеля (1516) Эразм принял почетную должность со скромным жалованьем. Ему предложили каноничество в Куртрее с обещанием епископства; он отказался, заметив другу: «Вот сон, который тебя позабавит».42 Он получал и отклонял приглашения преподавать в университетах Лейпцига и Ингольштадта. Франциск I пытался оторвать его от Карла льстивой просьбой присоединиться ко двору Франции; Эразм отказался с цветистой вежливостью.

Тем временем Лев. X отправил в Лондон просимые послабления. В марте 1517 года Эразм переправился в Лондон и получил папские письма, освобождающие его от монашеских