Карл VI. Безумный король - Франсуаза Отран

Именно поэтому Филипп Бургундский в мае, в разгар охотничьего сезона, в очередной раз покинул Артуа и прибыл в Париж. По дороге до него доходили разные слухи. Говорили, что он дал согласие на взимание налогов и что "да", полученное от него, будет оплачено выделением 200.000 франков, взятых из доходов от налога в виде тальи. Филипп немедленно составил письмо с опровержением, которое обнародовал повсюду и направил Парламенту, Счетной палате, парижскому прево и добрым городам королевства: "Те, кто посеял семена этого раздора, говорят чистую чепуху и ложь". Правда, ему несколько раз предлагали 100.000 франков за согласие, но он всегда отказывался давить налогами население, разоренное эпидемией. Начались новые переговоры с последующими договоренностями и традиционными пирами. В конце концов, налог не был введен, а управление финансами было возвращено "генералам" с их проблемами.

Бретонский вопрос

Таким образом, в вопросах финансовой политики герцоги нашли если не решение своих разногласий, то, по крайней мере, средство их примирения. Но в это же время возник другой вопрос — Бретонский. Герцог Иоанн IV умер в 1399 году, оставив десятилетнего наследника на попечение его матери и бретонских баронов. Однако вдовствующая герцогиня и регентша, Жанна Наваррская, захотела выйти замуж за английского короля. Что же в таком случае должно было произойти с Бретанью? Попадет ли она под английское влияние и, не дай Бог, под господство? Будет ли Генрих Ланкастер использовать ее порты и замки в качестве базы для нападения на Францию? Станут ли служить страшные бретонские наемники английскому королю? И будет ли юный герцог, вместе со своими братьями и сестрами, воспитываться в Лондоне а затем вернется в свое герцогство англичанином?

Король Франции был вынужден вмешаться. Он никак не мог помешать браку своей кузины (Жанна была дочерью Карла Злого, короля Наваррского, и Жанны Французской, сестры Карла V). Но он мог добиться опеки над детьми и герцогством. Возможны были несколько вариантов решения проблемы. На Совете Людовик Орлеанский выдвинул самый жесткий: чтобы герцогством от имени короля управлял Оливье де Клиссон. Этот вариант соответствовал целям мармузетов: государство должно взять под контроль княжества. Но само имя Клиссона, непримиримого врага покойного герцога и большей части бретонской знати, не говоря уже о Иоанне Беррийском и самом Филиппе Смелом, вызывало неприятные воспоминания: злополучная экспедиция в Бретань, лес Ле-Ман…

Сразу после прибытия в Париж летом 1402 года Филипп Смелый взял дело в свои руки и ничего не хотел предпринимать без согласия бретонцев. Со своими сыновьями, графами Неверским и Ретельским, графом Сен-Полем и другими сеньорами своего дома, с внушительной свитой, отражавшей его власть и богатство, Филипп "отправился на Луару", и 26 сентября был уже в Блуа, а 2 октября в Нанте.

Ему не потребовалось и трех недель, чтобы получить над Бретанью регентство.  19 октября собрание бретонских прелатов и баронов согласилось передать ему это право "как родственнику, другу и соседу". Однако бретонцы хотели видеть его только в качестве двоюродного деда своего юного герцога, но никак не в качестве представителя короля. Филипп Смелый, желая показать, что он действует на равных с герцогом Бретонским, заключил с ним союз, с одной стороны, от имени себя и трех своих сыновей, а с другой — от имени Иоанна V и его братьев. Таким образом герцогство сохранило свою автономию.

В глазах общественного мнения король Франции оказался в выигрыше, а новая королева Англии — в проигрыше. За исключением двух дочерей, дети герцога Бретонского остались во Франции. Филипп привез в Париж герцога Иоанна V, который в тринадцать лет считался достигшим совершеннолетия и уже был женат на Жанне Французской, дочери Карла VI, а также его братьев Жиля и Артура, будущего коннетабля де Ришмона, которому было девять лет. Одетые в одинаковые мантии из алого бархата, дети торжественно въехали в Париж и были тепло встречены двором. Их младший семилетний брат, Ришар, остался на попечении бретонцев. Он был дедом последней герцогини автономной Бретани Анны Бретонской.

Ордонанс 1403 года и судьба королевских детей

Хотя вопрос о Бретани был решен на бургундский манер, внешние дела королевства все больше несли на себе печать Людовика Орлеанского и экспансионизма, который он отстаивал. Пока старые принцы вели переговоры о сохранении хрупкого равновесия между Англией, Империей и Италией, Людовик проводил свою собственную политику, заключавшуюся в жесткой экспансии в Германии и постоянных провокациях против английского короля Генриха IV Ланкастера.

Что произошло бы в случае смерти короля и применения закона о наследовании короны Франции? В случае соблюдения ордонансов 1393 года королева Изабелла, которой должны были помогать герцоги Беррийский, Бургундский и Бурбонский и ее брат герцог Людвиг Баварский, получила бы "опеку, попечительство и управление" над новым королем и остальными детьми. Политическая власть, однако, переходила к герцогу Орлеанскому, который должен был "управлять, содержать и защищать королевство". После смерти Карла регентом становился Людовик. И становился надолго, поскольку Дофину Людовику в 1403 году было всего шесть лет.

В 1403 году люди много судачили о возможной смерти короля. Он болел уже десять лет. И в течение нескольких месяцев его состояние, казалось, ухудшалось. С мая 1402 года до начала июня, затем с середины июля и до конца года он находился в состоянии приступа. 1403 год начался лучше, но болезнь вернулась в начале апреля и продолжалась до 25 числа того же месяца. В течение июня, затем с конца июля до 1 октября и с кануна Рождества до 24 января следующего года были еще приступы… У Карла были вспышки гнева по отношению к другим и, возможно, но об этом не говорилось, по отношению к самому себе. Весной 1403 года один из страсбуржцев писал домой, что король только что впал "в свою обычную болезнь". "Он ранил трех или четырех приближенных. Я слышал об этом по секрету от нескольких слуг". В тот или иной день Карл, несмотря на окружающую его опеку мог покончить с собой. И тогда Людовик станет правителем, если никто ничего не предпримет.

Возможно, что действовать решили дяди короля, обеспокоенные сговором между их врагом Бенедиктом XIII и герцогом Орлеанским, а возможно, и сама королева Изабелла, обеспокоенная враждебностью, которую Людовик проявлял по отношению к Баварскому дому. Без сомнения, в апреле 1403 года, решение было принято. Как только у короля появится проблеск просветления рассудка, они заставят его отменить ордонансы 1393 года.

Расположившись в Отеле Сен-Поль, Изабелла в кои-то веки смогла воочию наблюдать за своим мужем. В понедельник 23 апреля стало ясно, что приступ заканчивается. Королева немедленно отправила трех гонцов "для поспешной ночной доставки писем" герцогам Беррийскому, Бургундскому и Орлеанскому, которые находились каждый в своем замке в Иль-де-Франс. Через три дня новый ордонанс был составлен и скреплен большой королевской печатью зеленого воска на шелковых лентах. Людовик Орлеанский на Совет не явился.

При обнародовании ордонанса, на перекрестках