Всемирный потоп - Адам Туз

предыдущих случаях, верх одержал raison d'état. 11 мая, за 24 часа до истечения установленного союзниками срока, в Берлине было создано новое коалиционное правительство. Его вновь возглавил политик от партии Центра, Йозеф Вирт, преемник Маттиаса Эрцбергера в качестве представителя левого крыла партии. Первым делом ему предстояло достигнуть договорённости с Антантой. Но тут возникал вопрос: даже если у Германии была политическая воля «выполнить свои обязательства», могла ли она заплатить? (табл. 9).

Прямой связи между репарациями, Рурским кризисом и гиперинфляцией 1923 года не существовало. Весной 1920 года вслед за поражением путча Каппа золотая марка окрепла по отношению к доллару. В период с марта по июль цены упали на 20% и стабилизировались. На какой-то момент казалось, что Веймарская республика пойдёт по тому же пути дефляционной консолидации финансов, что и остальные страны мира. Это не могло не радовать с учётом того, что должно было случиться позже[1083]. На фоне резкого роста безработицы в Британии окончание послевоенного бума в начале 1920-х годов воспринималось в Германии со смешанным чувством облегчения. Существовали серьёзные опасения по поводу того, что недостаточно сбалансированная германская политическая система может не выдержать массовой безработицы, на которую правительства Британии и США обрекли жителей своих стран. Так или иначе, репарационный кризис весны 1921 года нарушил эту временную стабильность. В июне того же года после нескольких месяцев стабильных цен инфляция возобновилась, достигнув двузначных показателей уже в августе. Экономисты в Германии заговорили о том, что чрезмерные репарации делают абсурдной любую мысль о стабилизации. Франция на самом деле намеревалась «османизировать» Германию, превратив её в такого же попавшего в рабскую зависимость заёмщика, как обанкротившиеся Китайская и Османская империи.

Таблица 9. Выплаты Германии, 1918–1931 гг., млрд марок 1913 г. Год Общая сумма платежей согласно мирному договору Национальный доход Бремя задолженности (доля национального дохода,%) 1913 — 52 — 1918 1,3 37 3,3 1919 1,1 32 3,1 1920 1,3 37 3,4 1921 3,4 40 8,2 1922 2,2 42 5,2 1923 0,9 36 2,4 1924 0,3 42 0,6 1925 1,1 48 2,2 1926 1,2 46 2,5 1927 1,6 54 2,8 1928 2,0 55 3,5 1929 2,3 56 4,0 1930 1,7 53 3,2 1931 1,0 47 2,1 в среднем за 1918–1931 гг. 1,5 45 3,4 в среднем за 1924–1931гг. 1,4 50 2,8 ПРИМЕЧАНИЕ (источники, использованные в таблице): Оценочные данные за каждый год получены на основе сопоставления данных Вебба (Webb) и Шукера (Schuker) и их сверки с данными Брешиани — Туррони (Hresciani— Turmni). 1918 Поставки после заключения перемирия, по данным Шукера 1919 Остаток всех расходов в 1918–1924 гг., по данным Шукера, за вычетом постатейных платежей в 1918 и 1920–1924 гг. 1920–1922 Ежеквартальные расходы, согласно договору, по данным Вебба 1923 Оккупационные расходы в Руре, по данным Шукера 1924–1931 Статья репарационных выплат в платёжном балансе Германии (включая переводы наличных средств, платежи в натуральной форме и прочие выплаты) 1929–1930 Включая трансферты по плану Юнга

Нельзя отрицать и того, что следовавшие одно за другим требования выплаты репараций сыграли значительную роль в создании в Германии обстановки хаоса. Настойчивость Франции, остро нуждавшейся в наличных и требовавшей выплаты значительной части репараций в 1921 и 1922 годах, ставила Веймарскую республику в крайне тяжёлое положение[1084]. Однако утверждения о том, что Германия не в состоянии сделать ничего, чтобы исправить ситуацию, не соответствовали действительности, а лишь отражали нежелание националистов смириться с поражением[1085]. Те, кто действительно выступали в поддержку республики, настаивали на том, чтобы Германия проводила ответственную финансовую политику, выставляя при этом Францию и Британию в невыгодном свете и демонстрируя практическую невозможность выполнения их требований. Как неоднократно отмечали эксперты союзников, включая самого Кейнса, даже если Германия не могла вернуть условия, существовавшие до войны, она, без сомнения, была в состоянии предотвратить своё дальнейшее падение, как это сумели сделать Япония, Франция или Италия. Цены оставались бы на высоком уровне, но при соответствующем снижении обменного курса Германии удавалось сохранить свою конкурентоспособность на мировом рынке. Это создавало прочную основу для возобновления переговоров. В то же время если бы Германия не пошла на это, то ей было не на что рассчитывать, кроме как на хаос, оккупацию и гражданскую войну.

Проблема заключалась в том, что даже при гораздо более низком обменном курсе достижение устойчивого положения требовало болезненных фискальных решений. Обеспечить же поддержку со стороны демократического большинства не только стабилизации, но и выполнения всех обязательств по выплатам репараций представлялось вдвойне сложным. В Германии, как и в Британии, Франции и Японии, существовали влиятельные фракции, выступавшие за стабилизацию на основе развития деловой активности. Германия могла вернуть себе позиции ведущего мирового экспортёра, отказавшись от достижений революции 1918 года в социальной сфере, отменив восьмичасовой рабочий день, сократив заработные платы