Репортаж ведет редактор - Вячеслав Иванович Дробышевский

не так уж много. Но из-за них предприятие недодало стране тысячи абразивных кругов, задержалась разгрузка контейнера с материалами, вагона с углем. На газетной странице бригада забила тревогу: больше с этим мириться нельзя!

Корреспондент В. Черепанов вместе с контролерами занял перед началом утренней смены пост у проходной Уфалейского завода «Уралэлемент». Они записали тридцать фамилий опоздавших. Особенно много оказалось их в седьмом цехе. Да и не мудрено. Среди них — сам мастер. Та самая яблонька, от которой яблочко недалеко падает.

Каждый опоздал на 5—10 минут. Как будто — пустяк. Но ритм производства с первых минут рабочего дня уже нарушен. И беда в том, что к опозданиям на заводе привыкли, они «примелькались».

Контролеры пришли к секретарю партбюро завода. Разговор зашел о прогулах и опозданиях.

— Если говорить о прогулах, — сказал секретарь, — то ни одного такого случая не оставляем без внимания. Обсуждаем прогульщиков на рабочих собраниях, судим товарищеским судом, наказываем в административном порядке. Все это сказывается: прогулов на заводе стало значительно меньше. А вот с опозданиями на работу… С этим злом на заводе примирились.

Контролеры сообщили фамилии опоздавших руководителям цехов, потребовали принять меры. В тот же день в седьмом цехе — самом «урожайном» по опозданиям — во время обеденного перерыва собрался на расширенное заседание цехком. Опоздавшим пришлось держать ответ.

А по окончании смены каждому подходившему к проходной бросался в глаза лист ватмана, прикрепленный на витрине для объявлений. На ватмане — жирная надпись:

«Группой содействия органам контроля проведен рейд по проверке выполнения трудового распорядка дня. Вот имена тех, кто опоздал сегодня на работу…

Позор нарушителям трудовой дисциплины!»

Но и это не все. Итоги рейда на другой день обсуждались на оперативном совещании у директора завода.

Обо всем этом бригада и рассказала в своей коллективной корреспонденции.

Первая тематическая страница под рубрикой «Народные контролеры действуют» показала, что, проверяя, они схватывают самое важное, существенное. Подводя итоги проверки, предлагают конкретные меры пресечения зла. Сами помогают воплотить их в жизнь. Это не просто сигналы, не бумажное «фиксирование» недостатков. Девиз новых органов контроля — действовать! По-моему, рубрика «Народные контролеры действуют» точно выражает характер их работы.

Сегодня прикидывали примерный план следующих тематических страниц, которые будут готовиться с участием групп и постов содействия органам партийно-государственного контроля.

15 марта

СТРАННАЯ НЕУСТОЙЧИВОСТЬ И ИДЕЙНАЯ ЧИСТОТА

Писателей нашей области можно по праву назвать друзьями областной газеты. Большинство из них считают своим долгом обращаться к читателю с газетных страниц. Короткий рассказ и стихи в воскресном номере — обычное явление.

Литераторы не только приходят в отдел литературы и искусства. Когда требуется, они выполняют задания редакции. Поэт и прозаик Марк Гроссман, молодые поэты Валентин Сорокин, Владимир Астафьев, Атилла Садыков не раз выступали в газете со стихотворными репортажами о передовых металлургах и хлеборобах. Поэт Яков Вохменцев возглавляет созданный в редакции нештатный отдел сатиры и юмора. А самое главное, что всегда радует и нас, журналистов, и всех читателей, — это направленность творчества наших писателей. Поэмы Бориса Ручьева, стихи Людмилы Татьяничевой, романы Николая Глебова, повести и рассказы Владислава Гравишкиса, Михаила Аношкина — все эти произведения имеют свои художественные особенности, у каждого из авторов свой поэтический почерк. Но всех южноуральских поэтов и прозаиков роднит одно: созданные ими книги помогают партии и народу в борьбе за высокие идеалы коммунизма.

Ясные партийные позиции местных писателей четко обрисовались и на вчерашнем отчетно-выборном собрании писательской организации. Я присутствовал на нем по поручению бюро промышленного обкома партии. Собрание началось не с отчетного доклада бюро, как обычно, а с выступления поэтессы Людмилы Татьяничевой — участницы декабрьской и мартовской встреч деятелей литературы и искусства с руководителями партии и правительства. Зал, в котором собралось около двадцати писателей и более ста молодых литераторов, чутко реагировал на ее живой рассказ о встречах в Кремле. Сообщение о позорном поведении писателей А. Вознесенского, В. Аксенова и Е. Евтушенко за рубежом вызвало в зале шум негодования. А поэт Яков Вохменцев, выступая с отчетным докладом бюро отделения Союза писателей, оценил их поведение за границей как предательство.

Взяв слово для выступления в прениях, писатель Николай Воронов заметил, что слово «предательство» в данном случае неуместно. Выступая последним, я поддержал Якова Вохменцева.

В самом деле, как можно назвать поведение человека, выступающего за рубежом в качестве полпреда советской литературы и заявляющего, что задача этой литературы — создавать прекрасное, и только. Как полпред мог «забыть» о задачах борьбы за коммунизм? Разве не это главные задачи нашей литературы и искусства? Подобная «забывчивость» — отступничество. И когда на встрече в Кремле оно было расценено как стрельба по своим, такая оценка точно соответствовала характеру содеянного.

А пресловутая «Автобиография» Е. Евтушенко в парижском буржуазном еженедельнике «Экспресс»! На радость буржуазным издателям всю советскую литературу он именует «пустыми произведениями». Черня свою Родину, Евтушенко пишет о том, что после войны «русский народ… работал с ожесточением, чтобы грохот машин, тракторов и бульдозеров заглушал стоны и рыдания, прорывавшиеся из-за колючей проволоки сибирских концлагерей…» Можно ли хуже оболгать советских людей за их героические трудовые усилия?

Вполне вероятно, что эти поступки совершены по незрелости. Я согласен с Галиной Серебряковой, которая писала в своей статье «Верность идее»: «Какой компромисс допустим и когда он превращается в предательство? Где грань дозволенного для революционера в его отношениях с идейными врагами? Граница эта начерчена столь тонкой линией, что ее можно переступить незаметно для себя…» Но нельзя забывать, что писателей, о которых идет речь, обстановка за границей не вынуждала ни к каким компромиссам. Будет самым большим доброжелательством по отношению к ним — предположить, что они переступили линию, за которой начинается предательство, в силу своей идейной неустойчивости.

А как она нужна в жизни!

На собрании я виделся с беспартийным поэтом из Магнитогорска Борисом Ручьевым. Во вчерашнем номере «Челябинского рабочего» напечатаны мои заметки о его последней поэме «Любава». Вот кому не занимать идейной устойчивости!

С Борисом Ручьевым мне довелось познакомиться в начале тридцатых годов в Магнитогорске. Тогда начинающие писатели и журналисты Магнитки собирались часто. В дружеском кругу читали и обсуждали стихи и рассказы, посвященные бурным дням созидания металлургического гиганта. Каждый из нас, участников этих собраний, всякий раз с нетерпением ждал, когда начнет читать стихи Б. Ручьев.

Он был самым талантливым из поэтов будущей «столицы металлургии». Молодой поэт писал о том, чем жили магнитогорцы, чем гордилась вся страна, — об огромной стройке у подножия горы Магнитной, о ее неуемных людях, об их суровом труде, овеянном романтикой борьбы за социализм. Писал искренне