Максим Литвинов. От подпольщика до наркома - Вадим Викторович Эрлихман

Пароль: Мне нужен Володя.

Ответ: Он ждет»[92].

Уладив дела в захолустном Новозыбкове, Литвинов уезжает оттуда в Киев, потом в Вильно. Весь остаток 1904 года он колесит по России, налаживая контакты с подпольными комитетами партии. Охранка гоняется за ним по пятам, но бесполезно – присущие ему скрытность и подозрительность помогают избегать опасности. Тем временем за границей раздор фракций опять усиливается: в конце года большевики создают собственную газету «Вперед» и свой партийный орган – Бюро комитетов большинства (БКБ). К тому времени Литвинов обосновался в Риге; в этом крупном промышленном центре росло влияние большевиков и другие революционные партии были готовы действовать вместе с ними против властей.

В тот период большевистское руководство состояло из Ленина за границей и Красина с Богдановым[93] в России. Эти двое все больше раздражали Ильича проявляемой по любому поводу самостоятельностью. Ему требовались инициативные, но безусловно верные работники – такие как Литвинов или (уже позже) «чудесный грузин» Сталин. Но если последний все же занялся со временем теорией марксизма, то Максим Максимович амбиций теоретика был лишен начисто. Человек сугубо практический, он, вполне возможно, вообще не читал Маркса – и, соответственно, не имел идейных расхождений ни с Лениным, ни с другими вождями. Другой вопрос – порученное ему реальное дело, будь то перевозка «Искры», закупка оружия или руководство советской дипломатией. Тут уж он не признавал ничьих авторитетов и отстаивал свою правоту до конца.

Леонид Красин.

(Из открытых источников)

Александр Богданов.

(Из открытых источников)

Перед Литвиновым, заочно включенным в состав Северо-Западного комитета РСДРП, поставили еще одну деликатную задачу – перетянуть местные партийные организации на сторону большевиков. Это делалось в преддверии намеченного на весну следующего года III съезда, который должен был уладить наконец конфликт между фракциями. Многим социал-демократам, работавшим в подполье, боевые большевистские лозунги были ближе, а немалая часть партийцев вообще не понимала различия между фракциями. «Просветить» их и должен был Папаша, который в декабре 1904 года с помощью Землячки-Демона и Алексея Рыкова сумел собрать в Колпине близ Петербурга Северную областную конференцию партии. После бурных споров собравшиеся примкнули к большевикам. 13 (26) декабря Ленин отправил Землячке радостное письмо: «Ура! Вы работали великолепно, и Вас (вместе с папашей и другими) можно поздравить с громадным успехом. Такая конференция – труднейшее дело при русских условиях, удалась она, видимо, отлично. Значение ее громадно»[94].

Но расслабляться было рано – Землячка и Литвинов получили задание отправиться с той же целью в города Поволжья и юга России. Еще одним их заданием было наладить транспортировку газеты «Вперед», первый номер которой вышел в Женеве 22 декабря. В те же дни Литвинов послал Ленину из Самары несохранившееся письмо, на которое 26 декабря последовал ответ: «Дорогой друг! Спешу ответить на Ваше письмо, которое мне очень и очень понравилось. Вы тысячу раз правы, что надо действовать решительно, революционно и ковать железо, пока горячо. Согласен также, что надо объединять именно комитеты большинства… Наконец, Вы тысячу раз правы также, что надо действовать открыто»[95]. В том же письме сообщалось, что Литвинов рекомендован в состав Бюро комитетов большинства – на достаточно высокий партийный пост.

Ободренный Папаша с удвоенной энергией спешит из Самары в Саратов, Москву, Минск, всюду добиваясь поддержки большевиков. В начале января он приехал в Петербург – вероятно, по просьбе Ленина, чтобы изучить обстановку, хотя в столицу с той же целью уже был направлен Красин. Обстановка была тревожной: Собрание фабрично-заводских рабочих, которое направлял священник Георгий Гапон, готовило грандиозное шествие к Зимнему дворцу, в город были вызваны войска. Почему-то Литвинов, в отличие от Красина, не стал дожидаться развязки событий и уехал за два дня до трагических событий 9 января. Узнав о них по дороге в Вильно, сразу же повернул к Риге, и не зря – после сообщений о событиях в Петербурге местные рабочие забастовали. К этому призвали как русские, так и латышские социал-демократы. 13 января состоялась многотысячная демонстрация, участники которой пытались прорваться к дворцу генерал-губернатора, но, как и в столице, были встречены огнем. Погибло около 70 человек, после чего забастовка стала всеобщей. Вскоре в Латвии, где оружия у населения было существенно больше, чем в России, стали создаваться отряды боевиков, нападавших на госучреждения и полицейские участки.

Роль Литвинова во всем этом была не слишком заметна – он сумел наладить отношения с латышскими радикалами, но по настоянию Ленина занимался прежде всего подготовкой к съезду. Большевики, завоевав поддержку местных организаций, спешили с его созывом, в то время как меньшевики, напротив, затягивали дело, а потом и вовсе отказались участвовать в съезде. Несмотря на это, в Россию были посланы проекты съездовских документов, и в конце января Литвинов отослал Ленину решение Рижского комитета: «Пишу Вам по поручению бюро. Декларация выработана. Принципиально не отличается от проекта»[96]. С той же целью 9 февраля в Москве было созвано совещание членов ЦК и местных партийцев, которое «накрыла» полиция – уйти удалось только опытному конспиратору Красину. В начале марта он добрался до Ростова, где подписал с ленинским эмиссаром Сергеем Гусевым[97] соглашение о созыве съезда в середине апреля в Лондоне. Каждому местному комитету требовалось в течение 10 дней выбрать делегата на съезд и обеспечить его отправку за границу. Рижский комитет выбрал своим делегатом Литвинова, который в конце марта выехал за границу.

В Лондоне он оказался уже не впервые, поэтому чувствовал себя вполне уверенно, в отличие от подпольщиков из российской глубинки. Если они, боясь выйти наружу, спали вповалку в квартире эмигранта Н. Алексеева – там же, где проходили заседания съезда, – то Литвинов снял комнатку неподалеку. Все две недели он почти не вмешивался в прения; тон задавали Ленин, Красин и Богданов, вполне согласные в том, что следует немедленно призвать пролетариат к вооруженному восстанию. По их предложению была принята резолюция: «III съезд РСДРП признает, что задача организовать пролетариат для непосредственной борьбы с самодержавием путем вооруженного восстания является одной из самых главных и неотложных задач партии в настоящий революционный момент. Поэтому съезд поручает всем партийным организациям: а) выяснять пролетариату путем пропаганды и агитации не только политическое значение, но и практически-организационную сторону предстоящего вооруженного восстания; б) выяснять при этой пропаганде и агитации роль массовых политических стачек, которые могут иметь важное значение в начале и