Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский

поэта Стефана Малларме) и контингентность. Рандомна была, например, встреча Горбачева и Млынаржа, поскольку первый, как мы знаем, сначала собирался учиться в Ростове, а вместо второго в Москву из Чехословакии могли послать и кого-то другого. Но после их встречи и завязавшейся дружбы вероятность событий с участием обоих приобретает уже вид контингентности, когда все происходящее, хотя и не становится необходимым, но и не оказывается совершенно случайным.

Контингентность хорошо иллюстрирует использованная нами метафора железнодорожных стрелок: выбрав одно направление, машинист, сам того еще не ведая, «выбирает» и весь тот ряд Событий, которые еще только могут произойти на этом пути, но не на другом: «стрелка» уже пройдена.

Вместе с возможностью выбора появляется субъект, который его совершает, и так оказывается, что Событие отнюдь не тождественно факту: выбор всегда происходит в сознании, а иногда больше нигде, что поставило бы в тупик Энгельса и иже с ним с их первичностью несознательного «бытия».

Философ Ален Бадью выделяет События в сфере науки, искусства, политики и любви. Научные открытия и выдающиеся произведения искусства создают прежде не существовавшие смыслы, от которых отпочковываются целые серии других смыслов. То же и в политике, где Событием становится удачно и вовремя заявленная программа, даже слово, например «перестройка». К политике мы еще не раз вернемся, а начать проще всего с любви.

Бадью определяет Событие как изначально «почти ничто». В подавляющем большинстве случаев это так и остается «ничем»: двое встретились и разминулись или назначили свидание, но поняли, что неинтересны друг другу. А в другой раз сначала один или сразу оба зацепились за «почти ничто» и начинают «хранить верность событию», в результате чего — всегда задним числом и спустя какое-то время — оно обретает свой подлинный смысл.

В Привольном Горбачев ходил провожать некую Юлечку, в школе дружил с Карагодиной (возможно, это одно лицо), которой, даже став студентом, продолжал писать письма, а Надежда Михалева на первом курсе, скорее всего, отвергла его ухаживания — «почти ничто» так и осталось ничем. Зато встреча в клубе общежития со студенткой философского факультета Раисой Титаренко в 1951 году стала Событием, во многом предопределившим последующую судьбу (историю) обоих и в какой-то мере историю всей нашей страны.

Раиса Титаренко (слева) с сестрой в Башкирии на летних каникулах 1951 года — такой ее осенью впервые увидит Горбачев. Надпись на обороте: «В схватке с ревматизмом», значит, ангину с осложнениями она перенесла еще до встречи с будущим мужем

1951

[Архив Горбачев-Фонда]

Раиса

Трактовка События, по Бадью, объясняет скупость, с которой Горбачев вспоминает пять лет учебы на юрфаке — ведь по специальности он работать не стал, и эти ниточки просто оборвались. Зато встречу с Раисой он помнит в мельчайших деталях, начиная с того, как в начале осени 1951 года два его приятеля, два гонца судьбы — Владимир Либерман и Юрий Топилин — забежали в комнату, где он, по обыкновению, корпел над учебником, и позвали на танцы: «Мишка! Там такая девчонка — новенькая!..» На этот раз зубрежка ему в голову почему-то лезть перестала, и он «из любопытства» пошел.

Раиса Титаренко (вторая справа в первом ряду) с подругами по общежитию — одна из них выйдет замуж за философа Мераба Мамардашвили, а другая — за социолога Юрия Леваду, но кто тут кто, нам уже не у кого спросить

1950-е

[Архив Горбачев-Фонда]

Это чистая, рандомная, случайность. А дальше второкурсник Горбачев втюрился и даже, по его собственному признанию, на какое-то время забил на учебу, хотя зачеты и экзамены продолжал успешно сдавать. Раиса Титаренко, приехавшая из-под города Стерлитамака в Башкирии и учившаяся к этому моменту уже на 3-м курсе философского факультета, как заметил не только наш герой, отличалась особым изяществом, «все ей шло, особенно блузка с оборкой, в которой она выглядела как обладательница гардероба». Об этом вспоминает соседка Титаренко по общежитию Нина Мамардашвили (sic! — она выйдет замуж за этого выдающегося философа, а другая соседка — за не менее выдающегося социолога Юрия Леваду, и оба они однокурсники Раисы Максимовны).

Странно, вспоминает Горбачев, в тот вечер, на танцах, он увидел ее как будто впервые, хотя они учились в одном здании и жили в одном общежитии. Скорее всего, раньше с головой, забитой учебой, он ее просто не замечал. А теперь уже она не обращала на него никакого внимания. Где-то в октябре Раиса и другие девушки пришли к ним в комнату в гости, и кто-то из подружек спросил, где Горбачев воевал. Он полез за паспортом (значит, ко второму курсу паспорт ему уже выдали), чтобы доказать, сколько ему лет, и сразу сконфузился — ну что с него взять: комбайнер. А вскоре он увидел Раису в компании другого юноши, и приятели объяснили незадачливому влюбленному, что это студент физфака, ее жених. «Ну что же, значит, опоздал», — так тускло Горбачев описывает свои чувства, но каждый из нас хоть однажды испытывал в юности нечто подобное, и нам легко представить себе его отчаянье.

Раиса Титаренко (слева) с подружкой на подножке трамвая. По настроению это как будто кадр из культового фильма шестидесятников «Июльский дождь», хотя на дворе еще только начало 50-х

1951

[Архив Горбачев-Фонда]

Однако будущий генсек уже тогда умел добиваться своего. В декабре Горбачев пришел в клуб общежития на концерт, зал был битком, и он шел по рядам в поисках места, но, конечно, и с тайной надеждой увидеть Раису. И он ее не только увидел, но она предложила ему свое место, сказав, что уходит.

Чутьем, которое с годами в нем разовьется, а на последних этапах карьеры, скорее наоборот, атрофируется, Горбачев угадал, что она чем-то расстроена, и предложил погулять вместе. Видимо, она нуждалась в поддержке или просто ей было нужно отвлечься. Так состоялась их первая прогулка, после чего они стали вместе бродить каждый день. Раиса Максимовна вспомнила в своей книжке «Я надеюсь…» их любимые маршруты: улица Горького (ныне Тверская), Кропоткинская (Пречистенка), Арбат (тогда совсем другой, без всей нынешней мишуры). Еще были пруды в Сокольниках и каток, где, видимо, они брали коньки напрокат. Но главным был маршрут от университета до общежития. По карте Москвы это 7 километров — не меньше двух часов, ведь вряд ли они шли быстрым шагом, нигде не застревая. Горбачев пишет, что в течение первых полутора лет знакомства