Няня для сына олигарха. Миссия:выжить - Ария Гесс

Можно мне, пожалуйста, исчезнуть? Я не выдержу этого позора-а-а! Хочется сейчас быть на месте туалетной бумаги и смыться в унитаз! Завидую тебе, квинтэссенция отходов! Ты сейчас удачливее меня раз в сто!

Бьюсь головой о стену, негодуя, как могла забыть запереть дверь?! И сколько мне времени тут сидеть? И почему Кирилл не пошёл в ванную в своей комнате?!

Стойко решив не трусить, открываю дверь. Оглядываюсь, словно героиня дешевого боевика, и уже хочу по-тихому забежать в свою комнату, как вижу…

Маленького шкодливого ребенка! Да и не просто ребенка, а вооруженного с ног до головы моими… лифчиками!

— Стой! — кричу пакостнику, пока он, хохоча, уносится в свою комнату.

Нагоняю до того, как успевает замкнуть дверь. Просунув ногу в проем, протискиваюсь внутрь с решительным настроем отвоевать свою кружевную собственность.

— Живо сюда, — хватаю свое нижнее белье, но малой держит его так, как голодная собака последнюю кость, и хохочет.

— Эвка, я твоих насисьников таких ещё и папе повесил, вот он смеяться будет, — выдает Артем, и я резко выпускаю из рук почти отвоеванную бретельку.

Твою ж…

Я думала хуже уже быть не может, но он просто феномен с большой буквы. Как довести человека до бешенства за одну минуту? Вот так!

Подрываюсь с места и бегу в комнату Кирилла. Открываю на щеколду, заглядываю и, когда понимаю, что комната пуста, захожу и вижу… черт возьми!

На комоде, на часах, на кровати, на картине, на двери… Господи, да везде разбросаны мои бюстгальтеры!

Шум льющейся воды из душа успокаивает. Кирилл все же решил воспользоваться своей ванной. А значит, у меня есть время все собрать.

Быстро прохожусь по комнате, сметая свои вещи, словно электровеник. И когда поворачиваюсь, чтобы сбежать, дверь ванной открывается, и в комнату входит Кирилл. В одном лишь полотенце…

22

Слава Богу, хватило мозгов спрятать вещи за спиной. Тяжело сглатываю и стараюсь смотреть ему в лицо, а не на то, что ниже.

— Эва, доброе утро. Тебе уже лучше? Вчера ты меня очень напугала, — стремительно подходит ко мне, делая вид, что утреннего казуса и не было, и сейчас я не стою в его комнате!

— Все хорошо. Благодаря тебе, — закусываю губу, потому что это правда.

Что бы я делала, если бы он не успел вовремя? А что было бы с Артемом? Травма на всю жизнь.

— Ты что-то хотела попросить? — спрашивает серьезно.

Даже непривычно общаться в таком формате.

— Я, эм…

— Ты можешь сказать мне о чем угодно. Я сделаю для тебя это.

— Ты же завтра улетаешь…

— Может не стоит?

— Нет, — пугаюсь я, что это из-за меня он теперь вынужден отказаться от работы. — Я просто хотела, чтобы хотя бы этот день вы с Артемом провели вместе.

Его внимательное выражение лица меняется по мере по моих слов. Кирилл приближается, заставляя меня отступить на несколько шагов и вжаться в стену своими лифчиками.

— Если хотела, значит проведу.

Он протягивает ладонь и скользит кончиками пальцев по моей руке, начиная от локтя и выше. Поддевает тонкое плечико ночнушки, что бесстыдно спустилось, и возвращает его на плечо, намеренно задевая кожу.

Не дышу, закрыв глаза, и он, словно мысли мои прочитав, шепчет на ухо:

— Дыши, Эва…

Вздрагиваю, распахнув ресницы, и вижу ухмыляющееся лицо Кирилла.

Ну и… даже слов подобрать не могу!

Пулей вылетаю из его комнаты, мысленно давая взбучку маленькому шкоде. Ну сколько можно надо мной издеваться?!

Снова захожу в комнату в Теме.

— Так, верни мне все мое белье, и давай разговаривать!

— Не хочу! — прыгает на кровати малой в такт моему подрагивающему веку.

— Значит и в снежки с папой играть не хочешь? — Иду ва-банк.

Глаза Артема загораются надеждой. Он спрыгивает с кровати и несется на меня.

— Хочу! Вот, забирай! Я к папе хочу! — протягивает мне мои вещи, и я не могу удержаться от того, чтобы не погладить его по голове.

— Не делай так больше. Ты уже все понимаешь. И брать чужие вещи, особенно нижнее белье — очень некультурно. Ты же не хочешь, чтобы папа стыдился твоих поступков?

Он машет головой в отрицании.

— А хочешь, чтобы гордился?

Кивает.

— Тогда нужно совершать хорошие поступки, Темушка. Ты постараешься?

— Постараюсь, — нехотя выдает ребёнок, и мы идём завтракать, а потом собираемся на улицу.

— Подштанниками утеплились? Это вам не в пальто идти до машины, — цепляю Кирилла, когда тот надевает старую теплую меховую куртку, которую я накануне нашла на его чердаке. А искала, между прочим, санки, которые оказались завалены кучей ненужной одежды и обуви.

Кирилл направляет на меня свои сведенные к середине брови и надевает теплые валенки.

— Папа, лови! — взвизгивает Артем, кидая в сторону Кирилла огромный снежный шар. Но тот ловко отбивает его рукой и уже несется за сыном.

Как мы только не кидались: и башни строили, и пушечный ряд устраивали, и бомбардировку на вражеский лагерь, где я и Тема — одна команда, а Кирилл, как самый взрослый представитель сильного пола, в другой.

И тут, в момент икс, когда я довела до совершенства огромную глыбу и уже бегу в сторону отвернувшегося Кирилла, малой пробегает за мной и толкает вперёд.

Все происходит словно в замедленной съемке какой-то комедии, когда я ору во все горло, Кирилл разворачивается с раскрытым ртом и руками, снежный ком летит ему прямо в лицо, но это наименее опасное, что ему грозит, потому что в комплекте с глыбой идёт моя огромная туша.

Падаю на Кирилла, впечатывая и его, и свое лицо в ком.

— Господи, — смахиваю снег с мужчины.

Его аристократические черты лица расслаблены, а веки опущены…

Наклоняюсь, чтобы почувствовать, дышит ли, и замираю в миллиметре от его губ, когда его глаза открываются.

Он смотрит на меня пристально, без тени улыбки на лице…

Странное ощущение, вроде и встать нужно, а вроде и тепло так… пока мне прямо в голову не прилетает ещё один снежок, опуская мою голову вниз…

Секунда, две… и мы замираем глядя в глаза друг другу. Мои губы накрывают его. Мягкие, тёплые, пухлые. Лишь щетина колется немного. По телу растекается волна удовольствия, а в голове набатом крутится: