Живой Журнал. Публикации 2017, январь-сентябрь. - Владимир Сергеевич Березин

шестом веке была опубликована «Христианская топография» Козьмы Индикоплова, этот просвещённый купец, первый из европейцев приблизившийся к Краю Света, стал только первым в цепочке мучеников за науку. Всё дело в том, что Библия не говорила впрямую, кругла ли Земля или плоскость её, правда, не очень гладкая, уходит в бесконечность. Великие атомисты — Левкипп и Демокрит стояли за плоскую Землю, но Демокрит допускал дырку в земной бесконечной тверди. Споры о наследстве древних тогда разрешил Блаженный Августин, который провозгласил эту тему вредной, как не относящуюся к спасению души.

С тех пор говорить о Полой Земле стало чем-то неприличным, вроде серьёзного разговора о Вечном двигателе.

В пятьдесят втором Николай Николаевич попал на дискуссию вулканистов и метеоритчиков, что не могли договориться о строении Луны. Там к нему подошёл совсем молодой человек, и, воровато озираясь, начал расспрашивать о Берге. Этому мальчику что-то было известно, но он темнил, путался, даже покраснел от собственной отваги.

Николай Николаевич сделал пустое лицо и отвлёкся на чей-то вопрос.

Но было понятно, что тайна зреет, набухает — и долго она продержаться внутри него не может.

Поднялись над плоскостью первые космические аппараты — второй космонавт Титов обнаружил искривление пространства, благодаря которому вернулся почти в ту же точку. О магнитной кривизне были напечатаны тысячи статей, но Николай Николаевич только морщился, видя их заголовки.

Плоские свойства Земли были известны ещё со времен Средневековья — в каждом учебнике по физике присутствовал портрет старика в монашеской рясе.

Иногда Николай Николаевич вспоминал этого высушенного страданиями старика — таким, каким он изображался на картинках.

Вот старик на суде, его волокут к костру, но из клубов дыма доносится «И всё-таки, она плоская»!

Он представил себе, как его самого волокли бы на казнь, и понял со всей безжалостностью самоанализа — он не стал бы кричать. Дело не дошло бы ни до костра, ни до суда.

Плоская или круглая — ему было всё равно, с чем согласиться.

Им были написаны десятки книг — и в том числе научно-популярных — и противоречий не возникало.

Но что если Земля — это лишь пустая сфера внутри космического льда? Смог бы старик-монах принять так легко смерть, если бы знал, что умирает не за истину, а за научное заблуждение? Вот так легко — шагнуть в огонь, но при этом сомневаясь.

Пустая квартира жила тысячей звуков — вот щелкали время ходики, точь-в-точь как сказочная белочка щёлкает орехи, вот заревел диким зверем модный холодильник. Николай Николаевич сидел перед пишущей машинкой, и чистый лист бумаги, заправленный между валиками, кривлялся перед ним.

На этом листе могла быть тайна, но страх за свою жизнь не оставлял. Время утекало, как вода из крана в ванной. Он слышал удары капель в чугунный бубен ванной и вздрагивал.

Жизнь была прожита — честная славная жизнь, страна гордилась им, он был любим своей семьёй и честен в своих книгах.

Пришло время сделать выбор — и он понял, что можно выкрикнуть тайну в пустоту. Он знал, что именно так поступил придворный брадобрей, который, шатаясь под грузом этой тайны, пробрался к речному берегу и бормотал в ямку, чтобы земля слышала историю о том, что у царя — ослиные уши. Чтобы поведать эту тайну плоской и влажной земле у реки, брадобрею тоже понадобилось изрядное мужество.

Николай Николаевич начал печатать, первые абзацы сложились мгновенно — но главное будет дальше.

Маленькие человечки отправятся к Луне. К полой Луне — кому надо, тот поймёт всё.

Нет, какое-то дурацкое название для его героев — «человечки».

Пусть будут «коротышки».

Коротышки отправятся к Луне и увидят, словно косточку внутри полого шара, прекрасный новый мир себе подобных.

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

30 июня 2017

История про то, что два раза не вставать (2017-07-03)

А вот кому про Лермонтова, старинный спор славян между собою и политическую проблему авторства?

(Ссылка, как всегда, в конце)

Другие полезные ссылки (уже не на себя) я мог бы дать десятка два — от смешных и безумных фриков до униженно-отчаянных филологов, от воинствующих людей в косоворотках, до брезгливых завсегдатаев парижских кафе) но вот лучше статья Эльзона https://zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=492

И ответ на неё (один из ответов) — http://docplayer.ru/26557949-Nina-saprygina-i-vsyo-taki-lermontov.html

Но это уж совсем для любителей последить за ходом общественной распри. Для полноты картины обзор нужно начинать с конца восьмидесятых (у меня теория, что спрос родил это предложение в рамках стилистики тогдашнего журнала "Огонёк", как ответ на оную стилистику), итак — со статьи Бушина (кажется, он первый начал), но меня интересует, не авторство, а именно феномен авторства в головах.

Мы очень часто сталкиваемся именно с этой картиной "Есть ли жизнь на Марсе… Нет ли жизни на Марсе… Да какая, в сущности, разница! Важно то, как жизнь на Марсе будоражит обывателя, и может ли он ради марсианских каналов пожертвовать рублём (ну, или там зарезать кого-нибудь).

Из динамики появления этой темы мы могли бы выяснить что-то важное о состоянии общества (я пока не знаю, как). Или научиться предсказывать общественные катаклизмы. В общем, то, что это всё время от времени всплывает, а потом опять погружается в пучину общественного бессознательного, о чём-то должно говорить.

Тихо и вкрадчиво.

http://rara-rara.ru/menu-texts/hotenie

Извините, если кого обидел.

03 июля 2017

История про польский фильм (2017-07-05)

Один из самых важных фильмов моего детства — «Четыре танкиста и собака». Фильм был польский, и кроме поляков с танком там была не то немецкая, не восточноевропейская овчарка — то ли намёк на немцев, то ли на Катынь.

Впрочем, нет. Хозяин называл пса "сибирской овчаркой", хотя это была типичная немецкая. Сам герой был с Дальнего Востока — невнятно намекалось, что главный герой по имени Томаш попал в ссылку, и там ловил тигров. Впрочем, опять нет — звали его Янек. Не тигра, разумеется, а главного героя. Тьфу, Янек. Конечно, Янек. Томаш (там был ещё Томаш, но этот Томаш-Томек приплыл со стороны, сгустился в моё воспомирнание откуда-то сбоку — из страны кенгуру, наверное.

В фильме оказалось много разночтений с книгой (я прочитал её раньше, чем увидел фильм). В