Империи в мировой истории. Власть и политика различий - Джейн Бербанк

Западной Анатолии, но, по оценкам, число погибших превысило восемьсот тысяч человек. Несколько немецких советников Османской империи отправили в Берлин возмущенные послания, но немецкие политики бездействовали - возобладала доктрина "военной необходимости".

Османская империя умерла не от истощения имперских структур и не потому, что имперское воображение ее лидеров и подданных потеряло актуальность. Османские правители, арабские элиты, британское и немецкое правительства действовали в рамках ожиданий , которые формировались на протяжении многих лет, когда империи пытались выстроить посредников или отстранить посредников соперников. Британские лидеры и их мусульманские союзники полагали, что халифат седьмого века станет отправной точкой в политическом конфликте двадцатого века. Османы надеялись за счет России оживить связи турецкоязычных народов по всей евразийской земле. Но Османская империя оказалась на проигравшей стороне в межимперской войне.

Перестройка мира империй

Усилия держав-победительниц по изменению конфигурации мирового порядка не привели к гибели империй, а только империй проигравших. В ходе послевоенных мирных переговоров разгорелись громкие дебаты о "самоопределении", которые были применены избирательно, не к колониям Франции, Великобритании, Нидерландов, Бельгии или США. В Европе "мир" превратил одну нестабильную конфигурацию в еще более нестабильную: смесь империй и предполагаемых национальных государств. Насильственный распад одних империй оставил многих их жителей возмущенными потерей имперской власти, в то время как многие их соотечественники, проживавшие в других государствах, были экспроприированы и вынуждены вернуться на родину, где они никогда не жили. Для националистов, претендовавших на то, чтобы государство было "их", миллионы разных людей, которые жили на одной территории и могли иметь схожие устремления, стояли на пути воплощения в реальность исключающих видений. Идея самоопределения не давала ни последовательного определения того, кто может определять себя, ни механизма для разрешения конфликтующих претензий, ни гарантий того, что национализирующиеся государства, возникшие на основе империй, будут устойчивыми.

Помимо сохранения империй победителей, окончание войны привело к появлению трех новых, разрушительных имперских проектов: Нацистская Германия, Япония и СССР. Послевоенное урегулирование, сократив размеры Рейха, усилило озлобленность немцев, их национальное воображение и имперские устремления. В Восточной Азии борьба за куски тихоокеанской империи Германии, а также растущее богатство и уверенность в себе способствовали имперской миссии Японии, которая представлялась как исполнение национального предназначения и паназиатский проект. СССР вернул себе большую часть территории императорской России, создал первое коммунистическое государство в виде федерации формально отдельных "национальных" республик и управлял ими через пирамиды преданных партии людей, создав шаблон для переделки мира через революцию. На заднем плане - намеренно - висели Соединенные Штаты, незначительный игрок на колониальном фронте, но все более крупный, когда речь шла о других способах развертывания власти в пространстве. Вудро Вильсон критически относился к европейскому империализму своего времени, но его видение перекликалось с "Империей свободы" Джефферсона. Он предложил, по словам Томаса Бендера, "удивительно плавную проекцию исторических американских принципов в глобальное будущее", мир республик, открытый для общения и торговли. Эти новые конкуренты за реконфигурацию мирового порядка оказались втянуты в новую межимперскую политику, столь же нестабильную, как и имперская конкуренция, приведшая к Первой мировой войне.

Нации, мандаты и императорская власть

Вильсон не считал африканцев и азиатов достаточно зрелыми для участия в его всемирном республиканском порядке. Соединенные Штаты продолжали отстаивать свое право на военное вмешательство в дела латиноамериканских государств и только что сделали это в Мексике. По мнению держав-победительниц на Парижской мирной конференции 1919 года, самоопределение можно было обсуждать в отношении чехов, венгров, поляков, сербов и других народов, находившихся под властью Германии и ее союзников. Однако в Европе применение принципа, согласно которому "народ" выбирает своих лидеров, было непростым. Еще до Парижской встречи имели место декларации о независимости, революционные действия и войны между претендующими на независимость "национальными" группами. Население Балкан и Центральной Европы было настолько смешанным, что определение нации для того, чтобы она могла определить свою судьбу, было не вопросом признания того или иного культурно-лингвистического и географического факта, а убеждением арбитров - крупных держав, которые не были лишены корыстных интересов, - в том, кому какое место принадлежит. В границах Польши - даже если не принимать во внимание сложности идентификации, которые в то время затушевывались этническими категориями, - проживало 40 процентов украинцев, белорусов, литовцев или немцев; в Чехословакии проживало 2,5 миллиона немцев, а также венгры, русины и другие, не говоря уже о совместном проживании чехов со словаками, которых многие из первых считали отсталыми. Претензии на национальность уничтожались у тех, кто не говорил на том языке, не поклонялся тому богу или не имел тех покровителей.

Британский имперский государственный деятель лорд Керзон назвал давление и насилие, сопровождавшие новые границы, "смешением" людей. Волны беженцев - по одним подсчетам, десять миллионов - хлынули через восточную и центральную Европу. Евреи, которые активно участвовали в общественной жизни Австро-Венгерской империи, часто становились мишенью для ксенофобского гнева в государствах-преемниках. Итогом напряженных парижских переговоров стало создание новых государств - Чехословакии, Югославии, Эстонии, Латвии, возрождение других - Польши и Литвы, ратификация национального статуса сократившихся или разделенных бывших империй - Германии, Австрии, Венгрии - и изменение границ еще нескольких государств. Теоретически предполагалось, что права меньшинств будут защищены, но механизмы для этого были минимальными, а крупные державы - в их числе Франция и Великобритания - освобождали себя от любых подобных обязательств, из-за чего вся система казалась многим в Восточной Европе лицемерной. Предполагалось, что самоопределение превратит центральную Европу, состоящую из империй, в национальные государства, равнозначные в международном праве. Но государства не были эквивалентны ни в способности защитить себя, ни в стремлении доминировать над другими.

Карта 12.2

Европа в 1924 году.

Расчленение Османской империи приняло другую форму. Попытки британского правительства использовать имперские амбиции Хусайна ибн Али в своих целях продолжились и после войны, когда они попытались использовать его и его сыновей (Хашимитов) для создания нового локуса власти в вакууме, образовавшемся после поражения Османской империи. Французы и британцы стремились получить сферу влияния на Ближнем Востоке, не позволяя другим получить слишком много, в то время как Хашимиты пытались утвердить власть "арабов" - но на самом деле свою собственную - на всем Аравийском полуострове и в Сирии-Палестине или на любой их части, которую они могли получить, и при любом соотношении мусульман, христиан и евреев в населении каждой области.

Противники королевской семьи Саудовской Аравии, Хашимиты не смогли далеко продвинуться в Аравии. Сын Хусайна Фейсал провозгласил себя королем Сирии в 1920 году, но французы отняли у него эту территорию. Затем британцы отдали ему