"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Тем временем Круз стащил с нее рубашку и, приподняв голову, поцеловал Иден в грудь.

— Я безумно люблю тебя, — прошептал он, — иди ко мне.

Она бросила на пол серебрившуюся в луче света эмблему стюардессы и упала в объятия Круза. Спустя мгновение он стал шарить рукой у себя за спиной, пытаясь выключить лампу. Наконец, ему удалось это сделать, и теперь лишь легкие отсветы пламени из камина освещали сплетавшиеся в любовной ласке тела.

— Круз, я обожаю тебя, я так соскучилась. Милый, дорогой, любимый…

В саду рядом с домом Кэпвеллов стоял большой белый шатер, освещаемый изнутри прожекторами.

В сопровождении Мейсона все собравшиеся миновали внутренний дворик и вышли в сад.

Перед тем, как войти в шатер, Мейсон произнес:

— Сейчас вас ждет самая неповторимая и волнующая встреча в жизни.

С этими словами он откинул полог, и первой ввиду ее извечного любопытства внутрь шатра вошла Джина.

Она с изумлением разглядывала маленькие белые стулья с гнутыми ручками, тонкие штанги, увешанные прожекторами, и небольшой подиум с трибуной, украшенной цветами.

Джина едва удержалась от того, чтобы отпустить колкость по поводу столь дешевой помпезности, царившей под сводом шатра.

Торжественность наступившего момента еще раз подчеркнул Мейсон. Обведя собравшихся просветленным взором, он сказал:

— А теперь я прошу всех соблюдать тишину. Лили не любит, когда ей мешают.

В шатре зазвучала приглушенная музыка и погас свет. После минуты напряженного ожидания гости увидели невысокую женскую фигуру в белом платье, которая вышла с противоположной стороны шатра и остановилась у подиума.

Когда музыка смолкла, яркий свет прожектора залил шатер.

Перед трибуной стояла, широко улыбаясь, женщина лет тридцати с округлым лицом и проницательными зелеными глазами.

— Добро пожаловать, сестры и братья! — торжественно провозгласила она.

Изумленные взгляды сестер и братьев тут же обратились на Джину. Ее сходство с Лили Лайт было столь очевидным, что она сама пораженно прошептала:

— Эта Лили похожа на меня…

Окружной прокурор, возбужденно потирая руки, шепнул ей на ухо:

— А я тебя предупреждал!..

Лайонелл бессильно опустил руки и побрел к столику. Августа последовала за ним.

Некоторое время он сидел, обхватив руками голову, и в оцепенении смотрел перед собой.

Августа осторожно вышла из очерченного им круга и вернулась на свое место. Она не осмеливалась поднять глаза на теперь уже по–настоящему бывшего мужа.

— Так, значит, его зовут Джозеф? — наконец, произнес он слабым голосом.

Она тяжело вздохнула.

— Да.

Уныние, охватившее Локриджа, было столь велико, что Августа стала опасаться за его душевное здоровье. Она деликатно погладила его по руке и виновато сказала:

— Я познакомилась с ним еще задолго до этого похищения. Лайонелл, пожалуйста, не надо так укорять себя!.. Дело ведь не в тебе, а во мне. Это я изменилась. Такое бывает с людьми и довольно часто.

Он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

— Но как?.. Почему?..

— Мы решили уехать из города, но я не могла бросить тебя в столь бедственном положении. Я переговорила с Джозефом и мы придумали, как вернуть деньги, которые СиСи отнял у тебя.

Не в силах спокойно переносить рассказ жены, Локридж прикрыл глаза рукой.

— Значит, ты сделала все это ради меня? — безнадежно спросил он. — Интересно, кому из вас это пришло в голову?

Она терпеливо повторила.

— Мы с Джозефом решили, что так будет лучше. Неважно, кому первому пришла в голову эта мысль. Главное сейчас, что деньги у нас. Ты должен их забрать. Покупай дом, который принадлежал твоей матери, и открывай новое дело…

Он опустил руку и холодно спросил:

— Неужели ты думаешь, что я возьму эти деньги? Как после этого я смогу смотреть в глаза СиСи?

Августа возбужденно всплеснула руками.

— Лайонелл! Ты не понимаешь! Я не могу оставить тебя одного нищим. Ты что, забыл? Ведь мы всегда помогали друг другу! Даже после того, как мы с тобой развелись, я никогда об этом не забывала.

Локридж тоскливо покачал головой.

— Нет, мне кажется, что на этот раз ты забыла. Забыла все… Мы близкие люди, а ты почему‑то решила откупиться от меня деньгами.

Она натянуто улыбнулась.

— Нет, Лайонелл, все обстоит совершенно не так. Ты извращаешь мои намерения. Я не собиралась откупаться от тебя.

Локридж сверкнул глазами.

— Неужели? Для меня твои намерения совершенно очевидны. Что я могу подумать, если моя жена на самом деле не любит меня? Ты решила заплатить мне за свою свободу. Тебе не кажется, что я прав?

Если поначалу он говорил холодным отчужденным тоном, то последние слова прозвучали как злобный рык. Локридж снова возбужденно вскочил со стула и бросился к Августе.

— А ну‑ка, идем назад! Идем снова со мной в круг! Ты опять что‑то скрываешь от меня!.. Пойдем, ты должна сказать мне правду, и ничего, кроме правды! Мы снова поиграем в нашу игру.

— Лайонелл, прекрати! — в панике закричала Августа. — Сколько ты еще будешь мучить меня?

Он поставил ее посреди круга и рявкнул:

— Стой здесь! Ты вступила в круг правды! Я хочу услышать правду! Не надо лгать! Ты должна рассказать мне все!..

Августа потеряла самообладание. Рыдая, она размазывала слезы по щекам и бессильно повторяла:

— Я не могу, Лайонелл. Прошу тебя… Отпусти меня… Не надо больше этого…

Новый окрик Локриджа заставил ее умолкнуть.

— Августа, прекрати истерику! Я не требую от тебя ничего сверхъестественного. Ты должна лишь сказать мне правду. Посмотри мне в глаза! Ты стоишь в круге правды! Говори…

Она громко всхлипнула.

— Что говорить? Я тебе уже все сказала. Я сказала тебе, как его зовут, как давно мы познакомились. Я сказала тебе, что собираюсь уехать из Санта–Барбары. Что тебе нужно еще?

Локридж судорожно сглотнул.

— Ты хочешь расстаться? Ты больше не любишь меня? Теперь ты любишь его?..

Августа до того расстроилась, что помимо своей воли обратилась к мужу, как к возлюбленному.

— Послушай, Джозеф…

Тут же, осознав свою ошибку, она испуганно умолкла. Локридж помрачнел еще больше.

— Да, его зовут Джозеф, — сухо констатировал он. — Я навсегда запомню это имя.

Августа снова заплакала.

— Прости, Лайонелл. Но тебе придется с этим смириться. Я уже не могу бороться с этим чувством! Оно выше меня. Ты должен принять это как должное

Его глаза метнули молнии.

— Смириться? Принять как должное? — возмущенно воскликнул он. — Нет, любимая, я никогда не смирюсь с