Умеренный полюс модернизма. Комплекс Орфея и translatio studii в творчестве В. Ходасевича и О. Мандельштама - Эдуард Вайсбанд

84

Маркус Винисиус да Крус ди Мелу Морайс (1913–1980) – бразильский поэт, драматург и дипломат. По его пьесе «Орфей из Консейсана» (1954) был написан сценарий для фильма «Черный Орфей» (режиссер Марсель Камю, 1959), получивший «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля (1959) и премию «Оскар» как лучший иностранный фильм 1960 года.

85

См., например, рассказ американской писательницы и поэтессы Кэти Акер (Kathy Acker, 1947–1997) «Эвридика в подземном царстве» (Eurydice in the Underworld), упомянутый Даусоном ([Dawson 2000: 250], см. также [Ramalho 1998], [Li 2023]).

86

См., однако, интересное сопоставление Иды Рубинштейн и Веры Комиссаржевской, репрезентирующих соответственно эротический эстетизм femme fatale и аскетический эстетизм femme fragile в русском модернистском театре: [Golub 1994: 41, 52–53].

87

«Полудева» по одноименному роману Э. М. Прево (1894). Речь идет о не имеющей еще сексуального опыта девушке, которая, однако, соблазнительно ведет себя как сексуально опытная женщина. Во времена модернизма в России была распространена калька «деми-вьерж»; см., например, в «фарсе-пародии» Обойденова (Н. М. Никольского) «Внуки Ванюшина» (1902): «Аня (продолжая разговор). Нет, ты представь себе, он меня спрашивает, читала ли я „Деми-вьерж“ Марселя Прево. А я ему говорю, зачем мне читать, когда я сама деми-вьерж…» [Обойденов 1976: 491].

88

«Милая девушка» (нем.) по названию оперетты (1901) композитора Х. Райнгардта; либретто написано А. Ландесбергом и Л. Штайном.

89

Аналогичным критике жизнетворчества Белого, Брюсова и Петровской было порицание жизнетворчества Б. Поплавского в статье, посвященной его памяти, 1935 года (см. [Ходасевич 1996–1997, 2: 362–363]).

90

Соединение пчелиной и орфической образности (орфическое черное солнце) обнаруживается у Вяч. Иванова: «Когда взмывает дух в надмирные высоты / Сбирать полночный мед в садах Невест-богинь, – / Мы, пчелы черных солнц, несли в скупые соты / Желчь луга – омег и полынь» ([Иванов Вяч. 1971–1987, 2: 287]; см. также [Тарановский 2000: 126]). Мандельштам наследует эту образность в стихотворении «Возьми на радость из моих ладоней…» (1920). При этом он использует образ мертвых пчел: «Возьми ж на радость дикий мой подарок – / Невзрачное сухое ожерелье / Из мертвых пчел, мед превративших в солнце» [Мандельштам 2009–2011, 1: 115]. Возможно, в интертекстуальное поле образа умирающих и воскресающих пчел («пчел Персефоны») входило также воссоздание ритуала бугонии в конце «Георгик»; см. [Тарановский 2000: 141–151].

91

Овидиева интерпретация мифа требует особого внимания. Отрывки из «Метаморфоз» были включены в гимназическую программу. Юный Блок и другие модернисты переводили эпизоды из «Метаморфоз», в том числе эпизод об Орфее и Эвридике (см. [Блок 1997–, 1: 562], [Рождественский 1974: 91], [Рождественский 1985: 541], [Дикман 1980: 212]).

92

Как известно, уже в первом сборнике «Русские символисты» Брюсов создает образ женщины-модернистки Зинаиды Фукс (см. [Иванова, Щербаков 2000], [Стоун 2014]). Как писали Е. В. Иванова и Р. Л. Щербаков, «с именем З. Фукс Брюсов связывал далеко идущие планы, он намеревался под этим именем выпустить сборник стихов, в наброске предисловия к которому писал: „<…> Осталась у меня еще рукопись ее предсмертных стихов – но они слишком прекрасны для мира – только немногим посвященным читаю я их, а толпа никогда не коснется святыни“. Так что его замыслы, связанные с именем З. Фукс, не ограничивались помещением двух стихотворений в стиле Бодлера за ее подписью в „Русских символистах“, Брюсов вынашивал более сложный замысел, намереваясь создать вокруг имени безвременно умершей поэтессы целую легенду» [Иванова, Щербаков 2000: 69]. Можно предположить, что в конструировании этой «легенды» Брюсов контаминировал бы черты роковой женщины (стихи Фукс в «Русских символистах» очевидно, до самопародии ориентировались на декадентскую рецепцию Бодлера) и хрупкой женщины; см. также [Стоун 2014].

93

Андромеда, впрочем, призывает Персея: «Зовет в смятенье Андромеда / Тебя, Персей, тебя, Алкид!» [Соловьев В. 1974: 70]. Но, как и в случае Эвридики в «Георгиках», личность Андромеды определяется лишь ее адресацией к мужчине.

94

Эссе «Девяносто лет спустя», посвященное стихотворению Рильке, И. Бродский начал следующими словами: «Написанное в 1904‑м стихотворение Райнера Мария Рильке „Орфей. Эвридика. Гермес“ наводит на мысль: а не было ли создано девяносто лет назад крупнейшее произведение века?» [Бродский 2000–2001, 6: 317].

95

«В этой долине слез» (лат.).

96

В пример можно привести, с одной стороны, жизненные/жизнетворческие пути Н. Петровской и Н. Львовой, и с другой – восприятие Вяч. Ивановым умершей жены, Зиновьевой-Аннибал, как его небесной водительницы с очевидной проекцией на Данте и Д. Г. Россетти (см. [Обатнин 2000: 78–80], [Эконен 2011: 143–146]).

97

См. о воплощении этих принципов в «Дуинских элегиях» и «Сонетах к Орфею» в понятии Zwischenraum – «межпространства» [Strauss 1971: 143].

98

А. Фэвр-Дюпэгр обратила внимание, что это по сути «псевдоцитата» из оперы Глюка [Фэвр-Дюпэгр 2008: 572–573]. У исследовательницы, однако, не было возможности проверить свою догадку по партитуре В. Коломийцова, использованной в постановке 1911 года Вс. Мейерхольда (см. [Головин 1960: 115]). Действительно, эта или сходная фраза отсутствует во французском оригинале и в русском переводе (см. [Глук 1910]). Исследовательница, однако, считает, что эта псевдоцитата «является результатом совмещения нескольких отрывков оперы, запечатлевшихся в памяти поэта». Впрочем, она упоминает и стихотворение Брюсова в качестве возможной отсылки (см. [Фэвр-Дюпэгр 2008: 573]).

99

Как обратил внимание Ю. Левин, в «крымско-эллинских» стихах поэтический голос соотносится с женским (девическим) миром. Кроме того, этот мир представлен «далеким от эротики» (см. [Левин 1998: 84]).

100

В дальнейшем мы увидим, как Ходасевич сходным образом заканчивал орфическими стихотворениями раздел книги (в «Счастливом домике») или книгу («Тяжелая лира»).

101

См. воплощение этого самоисполняющегося пророчества в программной статье Вяч. Вс. Иванова «Мандельштам и наше будущее», открывающей трехтомное собрание сочинений Мандельштама: «<…> в стихах о советской ночи „блаженное слово“ сочетается с „блаженными женами“ – их очами, плечами, руками. Их руки соберут „легкий пепел“. Последнее предсказание сбылось, когда руки Надежды Яковлевны сперва прятали архив поэта, потом начали помогать