Крымская война: история - Орландо Файджес

насилие выплеснулось из Наблуса в Газу. В феврале 1857 года Финн писал, что 300 христиан «все еще живут в состоянии страха в Газе», ибо «никто не может контролировать мусульманских фанатиков», и что христиане не дают показаний из-за страха расправы{572}.

Перед вероятностью вспышек насилия такого рода практически повсеместно оттоманские власти не спешили с проведением новых законов о религиозной терпимости Хатт-и-Хумаюна в жизнь. Стратфорд Каннинг все больше разочаровывался в Порте. «Турецкие министры очень мало расположены к исполнению требований правительства её Величества относительно религиозных преследований», писал он Кларендону. «Они делают вид, что их впечатляют опасения народного недовольства среди мусульман, если они уступят». Турецкое участие в Крымской войне привело к возрождению «мусульманского триумфализма», докладывал Стратфорд. В результате войны турки сильнее озаботились собственным суверенитетом и стали больше возмущаться западным вмешательством в их внутренние дела. Во главе правительства встало новое поколение реформаторов Танзимата и они были более уверены в своей личной позиции и меньше зависели от патронажа других стран и послов, нежели поколение реформаторов Решида перед Крымской войной; они могли позволить себе быть осторожнее и практичнее в проведении реформ, исполняя экономические и политические требования западных держав, но не торопясь в исполнении религиозных обязательств входящих в Хатт-и-Хумаюн. Весь последний год в качестве посла Стратфорд пытался принудить турецких лидеров подойти серьезнее к защите христиан в Оттоманской империи: он говорил им, что это цена, которую Турция должна заплатить за британскую и французскую поддержку в Крымской войне. Особенно его беспокоили продолжающиеся казни мусульман за их переход в христианство, несмотря на все обещания султана защитить христиан от религиозных преследований и отменить «варварскую практику казней отступников». Перечисляя многочисленные случаи изгнания и убийств новообращенных христиан, Стратфорд писал Порте 23 декабря 1856 года:

Великие европейские державы никогда не согласятся на сохранение в Турции закона [об отступничестве] за счет их триумфов флотов и армий, который не только является для них непрекращающимся оскорблением, но и источником жестокого преследования собратьев-христиан. Они имеют право требовать, а британское правительство в особенности, что мухаммедянин ставший христианином должен быть свободен от любого наказания по этому поводу, точно также как и христианин перешедший в веру Мухаммеда{573}.

И все же, ко времени его возвращения в Лондон в следующем году, Порта практически ничего не сделала, чтобы удовлетворить требования европейских правительств. «Среди христиан», докладывал Финн в июле 1857 года, «растет сильное чувство недовольства из-за неповоротливости турецкого правительства в исполнении религиозной терпимости».

Христиане жаловались, что их оскорбляют на улице, что в общественных судах их не ставят вровень с мусульманами, что их выгоняют с работы практически из всех правительственных учреждений, и что им предоставляют возможность военной службы, но вместо этого они обложены двойным военным налогом.

В сельских районах Палестины, по словам Финна, Хатт-и-Хумаюн не соблюдался еще долгие годы. Местные правители были коррумпированы, недисциплинированны и тесно связаны с мусульманской знатью, духовенством и чиновниками, которые ограничивали христиан, а Порта была слишком далека и слаба, чтобы ограничить их самоволие, не говоря уж о том, чтобы принудить их исполнять новые законы о равенстве{574}.

Но для Оттоманской империи самые долговременные последствия неисполнения реформ Портой будут на Балканах. По всему балканскому региону христианские крестьяне будут восставать против своих мусульманских землевладельцев и чиновников, начиная с Боснии в 1858 году. Существование системы миллетов даст импульс росту национальных движений, которые вовлекут оттоманов и европейские державы в длинную серию балканских войн, которая достигнет своей кульминации в Первую мировую войну.

Парижское соглашение не привело к каким-либо заметным территориальным изменениям на карте Европы. Для многих в то время итоги войны, в которой погибло столько людей, не казались соответствующими потерям. Россия уступила южную Бессарабию Молдавии. Но во всех других отношениях статьи договора были принципиальными заявлениями: независимость и целостность Оттоманской империи подтверждалась и гарантировалась великими державами (первый раз мусульманское государство было признано международным законом, Венский конгресс намеренно исключил Турцию из Европейских держав, подпадающих под действие международных законов); защита немусульманских подданных султана гарантировалась подписантами соглашения, таким образом аннулируя претензии России на защиту христиан в Оттоманской империи; протекторат России над Дунайскими княжествами был обнулен автономией этих двух княжеств под оттоманским суверенитетом; и, наиболее унизительная для русских, статья XI объявляла Черное море нейтральным, открытым для коммерческого судоходства, но закрытого для всех военных кораблей в мирное время, таким образом лишая Россию военных портов и арсеналов на её ключевом южном побережье{575}.

Но если Парижское соглашение и не внесло изменений в карту Европы, то оно стало переломным в международных отношениях и политике, покончив с балансом сил, в котором Австрия и Россия контролировали континент на двоих, и породив новые построения, которые проложат путь к появлению национальных государств в Италии, Румынии и Германии.

Хотя Парижское соглашение наказывало Россию, в долгосрочной перспективе больше всех от Крымской войны теряла Австрия, несмотря на то, что она практически не принимала участия в ней. Потеряв консервативный союз с Россией, которая так и не простила её за вооруженный нейтралитет в пользу союзников в 1854 году, ей также в равной степени не доверяли либеральные западные державы, за её реакционную политику и «мягкие к России» мирные инициативы во время войны, Австрия попала во все возрастающую изоляцию на континенте после 1856 года. Следствием этого будет потери в Италии (в войне против французов и пьемонтцев в 1859 году), в Германии (в войне против пруссаков в 1866 году) и на Балканах (где она будет постоянно отступать с 1870-х по 1914 год).

Ничего из этого еще не стало заметным в апреле 1856 года, когда Австрия объединилась с Францией и Британией в Тройственный союз для защиты Парижского соглашения. Три державы подписали договор о том, что любое нарушение Парижского соглашения является причиной для войны. Палмерстон считал союз «хорошим дополнением к безопасности и узами союза» против России, от которой он ожидал со временем восстановления статуса главной угрозы континенту. Он хотел расширить соглашение в анти-русскую лигу европейских государств{576}. Наполеон не был так уверен. С момента падения Севастополя шло постоянное сближение между французами и русскими. Наполеону Россия была нужна для воплощения в жизнь своих планов против австрийцев в Италии. А для русских, тем временем, в особенности для их нового министра иностранных дел Александра Горчакова, который сменил Нессельроде в 1856 году, Франция представляла самую вероятную силу, которая поможет им избавиться от унизительных условий