Стражи волшебных миров - Владимир Геннадьевич Лавров

* * *

Ночью мне приснилось, что я стою перед огромной скалой, через которую надо было пройти на другую сторону, а всё, что в ней было — это только маленькая щель в палец толщиной. Я начал молиться и неожиданно легко пролетел сквозь скалу. Проснулся я от ощущения большого восторга.

* * *

Эйфория продолжалась несколько дней. Потом я обратил внимание, что в голове всё время вертятся мечты — сцены, как я убиваю всяких злодеев и врагов религии. На аскетике нам говорили, что святые отцы древности учили, что зла и убийства нельзя допускать даже в мыслях. Попробовал молиться. Никакого облегчения. Мечты об уничтожении злодеев удвоились.

Потом пришла мысль о том, что мне как благородному и как члену ордена борьбы с нечистью, наверное, нужно будет применять силу. Я задумался о том, как вести себя в разных конфликтах. Сразу понял, что теперь я в любых конфликтах не буду унижать противника. В детских стычках первым делом было обосрать противника словами. Как-то вдруг стало ясно, что при доброжелательном образе общения, когда говоришь только по делу, выглядишь гораздо красивее. Тут я понял, что это был именно тот образ поведения, о котором я мечтал с детства! Ранее я понял, что можно не придумывать язвительных отповедей разного рода нахалам и не бояться, что меня сочтут слишком слабым. Но как конкретно вести себя во время конфликта и что именно говорить перед применением силы, оставалось непонятным.

Из-за того, что я допустил мысль о битвах, картины поражения врагов стали появляться перед глазами всё чаще и чаще. Сходил в основной монастырь, попросился к отцу Антикрату. Про него говорили, что он самый продвинутый монах. Пожаловался ему, что после отказа от гордости преследуют мечты об убийстве. Отец Антикрат долго мне рассказывал, что надо доверять Богу и что надо много молиться, и тогда Бог всё устроит. Главное — бороться с гордостью и почаще плакать о своей грешности. У меня зародились некоторые сомнения, и я спросил, как он относится к правилу правой и левой щеки. Святой отец принялся мне рассказывать, что в одной ситуации надо сражаться, а в другой подставить щёку. Стало очевидно, что он через этот страх не перешагнул и не имеет понятия о сути дела. Единственное полезное понимание, которое я от него получил — это когда он сказал, что тело будет сопротивляться отказу от страстей и будет требовать повторения любимых дурных навыков.

Через несколько дней я понял, что меня больше всего покоробило при общении с отцом Антикратом. Для него Бог был не богом-любовью, не наставником, а Всесокрушающей Силой. Именно в таком восторженном тоне он говорил о боге, как будто тот может сокрушить любое препятствие, и самое главное — это вымолить место рядом с тем, кто будет ради тебя сокрушать все препятствия. Провёл маленький опрос среди однокурсников, кем они считают бога, другом — наставником или Всесокрушающей Силой. Выяснилось, что абсолютное большинство считает бога той самой Всесокрушающей Силой и иначе думать о нём не желают. Забавно. Люди говорят, что поклоняются богу-любви, а на самом деле поклоняются его противоположности, образу уничтожения любых препятствий. Получается, внутри одной религии может существовать несколько совершенно разных религий с совершенно разным воздействием на людей? Как интересно.

Идею о том, что тело — это не только мясо, но и привычки, и навыки, я обдумывал несколько дней. Потом вспомнил драки собак в селе и подумал, что животное поведение определяется теми образами реакций, которые заложены в тело людей и животных Богом и которые должны обеспечить выживание особи и вида даже в отсутствие разума и морали. Именно эти образы поведения и должны требовать от мужчины забить в подростковом возрасте всех остальных парней, а кого не забить, тех сделать послушными орудиями, но без права размножения. Для того, чтобы потом размножался самый сильный и жизнеспособный. Теперь понятно, что толкало парней в селе сбиваться в стаи и воевать друг с другом самым жестоким образом. Получается, что единственный способ выхода из-под контроля этих животных способов поведения — это принятие правила правой и левой щеки? Забавно.

Вскоре проявилось ещё одно следствие изменения. Стало тяжело дышать и делать широкие движения. Раньше при затруднении дыхания можно было подавить неприятные ощущения и продышаться, а при тяжёлой работе можно было разозлиться и работать на злости. Теперь образ убийства врага сформировать было невозможно, поэтому послать его органам дыхания не получалось, и разозлиться было нельзя. Это стало проблемой. Конечно, я не умер, я дышал и двигался, преодолевая неловкости традиционным образом, но я чувствовал этот конфликт и то, что управляю телом самым деспотичным и недолжным образом. Даже плакать о грехах не пришлось. Я и так чувствовал, что всё делаю неправильно.

Через некоторое время я понял, что можно получить некоторое облегчение, если при затруднении дыхания или обнаружении противоречий сказать себе, что нужно жить, как Спаситель: не ожесточением, а любовью, милосердием, мягкостью, созиданием, вниманием ко всем подробностям дела, вниманием ко всем мнениям и противоречиям соседних систем. Если послать этот образ тем болевым узлам, которые обнаруживались при невозможности дышать или делать широкий шаг, то они расслаблялись и уходили. А через некоторое время на их месте обнаруживались новые, более глубокие…

А ещё стало жалко тех людей, которые не принимали полное беззлобие. Они жили ради уподобления образу Всесокрушающей Силой, и именно этот образ они транслировали внутрь, когда внутренние органы докладывали им о болях или противоречиях систем. Самое глупое и деспотическое поведение по отношению ко внутренним органам. Теперь понятно, почему им постоянно так хочется расслабиться, хотя бы алкоголем. Необходим временный переход в полную бесконтрольность, чтобы компенсировать полный деспотизм в остальное время. А мне это, получается, не нужно. Забавно.

* * *

На одном из очередных занятий по богословию профессор решил по мне проехаться. Клянусь, я не собирался его трогать. Профессор делал обзор других религий, причём очень глупо, по принципу «если в религии нет образа единого бога, значит, это плохая религия и не религия вообще». Я молчал. Под конец профессор решил меня добить и спросил:

— Ну, что нам скажет жрец Радо? Что вы сможете сказать против Истинной Религии?

Я удивился, выдержал паузу и ответил:

— Жрец Радо сказал бы, что при такой пропаганде вы неизбежно проиграете. После моей деятельности жрецы Радо могут внятно