Традиции & Авангард. №4 (11) 2021 - Литературно-художественный журнал

сущий пустяк, а защита какая – не пробить десятерым врагам! Истинный крест, никакая радиация сквозь фольгу не пройдет. Фольга от всяких вредных лучей защитит. Диссидентов как только не травят – и лучами, и известкой, и болотными ядами!

– А некоторые идиоты до сих пор верят, что Земля круглая! – довольно продолжил Павел Рябчиков.

– Никаких доказательств, что Земля круглая, нет. Раскрутили эту версию, вот и всё. Может, Земля плоская, как блин! – тут же согласилась Марфа Кондратьевна. – Нашей планете всего шесть тысяч лет, а ученые врут, что прожиты миллионы и что здесь жили динозавры! Ложь на лжи! Верно только по Библии!

– Правильно! По расчетам библейским, только шесть тысяч лет Земле, плюс-минус пара веков, – закивал гость. – А иное утверждать – ересь!

Он покосился на меня, но я не была готова спорить, боясь спугнуть удачу, и превратилась в молчаливого истукана.

Далее выяснилось, что Павел несколько лет провел в закрытой психбольнице, где, собственно, они с Тюкой и познакомились. А сейчас он получил степень доктора наук в загадочном учреждении, которое именовалось «Академия Плоской Земли», но вот беда, пожаловался гость, диплом этого института никто в мире не признает. При мне Марфа Кондратьевна Павла всячески нахваливала, а затем высказала мнение, что я и ее гость должны пожениться. За этим, собственно, Павел и пришел. Он сразу оживился и восторженно сообщил, что у него в спальне большая и холодная кровать.

– Только потолок иногда открывается… – предупредил он.

– Мне пора к детям! – сказала я, решив спастись бегством.

– Погодите, фольгой обклею потолок и приглашу вас к себе!

В коридоре громыхал канистрами и клял судьбу Лев Арнольдович, он привез воду на Аксинье. Больная крутила головой и тихонько жаловалась, опасливо поглядывая на сломанную хворостину в руках отца:

– У-у-у …

Закрыв за собой дверь гостиной, я принялась играть с детьми в морской бой. Увлекшись, мы и вовсе позабыли про странного гостя, а когда я вновь пришла на кухню, его уже не было, а раздосадованная Марфа Кондратьевна сунула мне счет, который принес почтальон.

Счет на пять тысяч рублей был за телефонные переговоры между Москвой и Бутылино. Марфа Кондратьевна несколько раз громко назвала сумму и окончательно окосела от злости.

– Пять тысяч рублей ты натрещала по телефону! – взвизгнула она.

Это была чистая правда.

– Замечательно, – спокойно ответила я, глядя в глаза Марфе Кондратьевне. – Будем считать, что вы заплатили мне за месяц работы с детьми!

Тюка поперхнулась, закашлялась и не нашлась что ответить. Я достала с полки ручку, бумагу и прямо на месте произвела расчет.

– Вы видите? – спросила я Марфу Кондратьевну. – Вот сумма, которую вы мне еще остались должны! Это если считать по минимальной московской зарплате няни с вычетом еды и проживания!

Тюка продолжала задыхаться от негодования, ее уши стали красными.

Я взяла счет за телефон, сложила его вчетверо и аккуратно засунула ей в карман длинной вязаной кофты.

– Теперь она точно отключит междугородку, – предупредил меня Лев Арнольдович, когда багровая от злости супруга скрылась в кабинете.

Лев Арнольдович периодически отвоевывал у супруги часть детского пособия и покупал продукты. Когда это происходило, я и дети наедались сразу за несколько дней, до этого мы голодали.

Тюка старалась питаться в правозащитных организациях, куда забегала после митингов. Судя по ее рассказам, московские правозащитники любили веселые застолья.

Дома между супругами не прекращались скандалы. Они не обращали внимания ни на детей, ни на гостей. Ругань гремела на весь дом, и дети в такие моменты прижимались ко мне и закрывали уши руками.

Дважды я ездила в дальние районы Москвы к потенциальным работодателям, но смена там начиналась в семь утра, а на дорогу нужно было потратить полтора часа. Нянчить ребенка с проживанием не предлагали.

В агентствах по трудоустройству у приезжих выманивали паспорта, шантажировали и вымогали деньги. Выслушав несколько историй от нянечек, я решила, что буду искать работу без посредников. Я с детства не любила шестерок, лебезящих перед боссами и наживающихся на тех, кто слабее.

Предоставив публикации из журналов Северного Кавказа, я получила в Союзе журналистов карточку международного уровня и договорилась в газете о правах человека, что буду передавать им материалы по Чечне. Платить гонорары мне, разумеется, не могли, да я и не просила.

Я ломала голову, что делать дальше.

Чтобы войти в интернет, приходилось ждать милости от хозяйки. Невозможность писать, искать работу угнетала. Спасалась я беседами со Львом Арнольдовичем, который не только любил выпить, но и читал хорошие книги. Он шутил о Хайдеггере и цитировал Ницше. Наслушавшись моих рассказов о селе Бутылино, где проживала мама, Лев Арнольдович предложил название для произведения о жизни в русской глубинке – «Тени стучатся в окна».

– Может быть, когда-нибудь я напишу такой роман, – сказала я.

– Дай мне, Поля, почитать военные дневники, я-то знаю, что ты их где-то спрятала, – попросил он.

И я втайне от Марфы Кондратьевны принесла ему тетрадки.

В субботу Лев Арнольдович увез сыновей и Аксинью в Подмосковье.

– Мы едем к волшебнику Потапу! – похвастался Христофор.

Старый друг Льва Арнольдовича – Потап – долгие годы путешествовал по Индии и слыл просветленным человеком. В городе Чехове он выстроил деревянный дом, где принимал паломников, а по выходным парил знакомых в бане.

– В следующий раз возьмем и тебя, Полина! – пообещал Лев Арнольдович.

В этот раз путь мне преградила Тюка, заявив, что никакого выходного не будет.

– Ко мне придут коллеги-активисты! Работай! Нечего прохлаждаться! – заявила она.

Ульяна простудилась и температурила, и я, помимо всех дел, следила за тем, чтобы девочка пила антибиотики, и поила ее куриным бульоном, принесенным Ларисой. Выйти на улицу удалось на полчаса. Я стремглав добежала до почтового отделения и перевела маме две тысячи рублей, которые за полтора месяца трудов заплатила мне Марфа Кондратьевна.

– Это к тем пяти, что ты проговорила по телефону, – уточнила она.

Я и разуться не успела, как Марфа Кондратьевна велела пропылесосить полы.

Коты, довольно урча, прикончили паштет, спрятанный хозяйкой для гостей на лоджии. Пришлось коллегам Марфы Кондратьевны довольствоваться жареной картошкой, приготовленной мной на скорую руку.

Побывав с ночевкой у просветленного человека, Лев Арнольдович стал вести себя иначе: улучив момент, когда Тюка не давала мне укладывать детей, он отволок ее в туалет, и там раздался звук, похожий на пощечину. Затем он сделал супруге внушение:

– Если в доме появился человек, который взял на себя воспитание наших детей, мешать такому человеку воспрещается! Дети в час ночи должны не гарцевать, а спать!

После этого Христофор, получив от отца оплеуху, забился