Адмирал с Тихого Дона. Адмирал Бахирев (1868-1920) - Дмитрий Роговой

Потом, правда, тот же В.Ю. Грибовский «оправдал» контр-адмирала. Проанализировав действия командующего Отрядом особого назначения, уважаемый историк пришел к выводу: «На самом деле бригада маневрировала почти 20-узловым ходом – простейшим и наиболее выгодным для стрельбы способом – по боевой локсодромии. После боя Бахирев, очевидно, хотел придать своим тактическим замыслам больше блеска, что и нашло отражение в его донесении, а ранее – в вахтенном журнале «Адмирала Макарова».

В переводе на русский: никаких охватов ничьих голов Михаил Коронатович не планировал, а просто держал противника на постоянном курсовом угле, обеспечивая своим артиллеристам благоприятные условия стрельбы. Ну, а потом, в донесении, выдумал «палочку над Т». Чего бы и не присочинить немного, правда? Давайте посмотрим на схему этого маневра.

Так вот, совершенно очевидно, что в сложившейся ситуации М.К. Бахирев выбрал единственно правильное решение. Он увидел противника в 07.30 «слева-впереди» от себя. На русских крейсерах германские корабли были опознаны как «Аугсбург» и крейсер типа «Нимфе», а это означало, что превосходства в скорости хода у русской эскадры нет совсем, потому что «Нимфе» имел максимальную скорость 21,5 узла. Но немцы не ожидали встретить отряд М.К. Бахирева, так что можно рассчитывать на некоторый «столбняк» с их стороны – им понадобится немного времени, чтобы проанализировать ситуацию и решить, что делать. Впрочем, время «столбняка» исчислялось минутами и надо было с толком распорядиться этим.

Что сделал М.К. Бахирев? Он повернул наперерез вражескому курсу и привел противника на курсовой угол, позволявший русским крейсерам стрелять всем бортом. Таким образом, корабли Михаила Коронатовича одновременно и сближались с противником, и получали возможность задействовать максимум артиллерии. При этом новый курс русской эскадры выводил ее на охват головы немецкой колонны и, что немаловажно, корабли М.К. Бахирева оставались бы между немецким отрядом и его базой на германском побережье.

Какие еще варианты были у русского командующего?

Можно было развернуться носом к противнику и броситься прямо на него, тогда дистанция сокращалась бы быстрее (на схеме этот курс обозначен как «Вариант 1»). Но в этом случае неприятель оказался бы на очень остром курсовом угле и по врагу могли бы стрелять только носовые башенные орудия, и то, вполне вероятно, не всех крейсеров в колонне, разве что М.К. Бахирев скомандовал повернуть не последовательно, а «все вдруг», чтобы идти на немцев строем фронта. Но как только на «Аугсбурге» осознали бы происходящее, они просто бежали, отвернув от русских крейсеров и воспользовавшись своей превосходной скоростью. Шансов пристреляться и подбить быстроходный немецкий крейсер в этом случае были околонулевыми. Возможно, при таком маневре русские сблизились с «Нимфе» (которая, на самом деле, была «Альбатросом», но мы рассуждаем с позиции М.К. Бахирева, а он полагал, что видит перед собой крейсер этого типа) быстрее, чем это удалось им в реальности, но «Аугсбург» они при этом упускали почти гарантированно. В то же время поворот наперерез врагу, позволяющий при этом сразу же вести бой всей артиллерией правого борта, давал русским определенную надежду уничтожить не только «Нимфе», но и «Аугсбург». А потому отказ от броска «прямо на врага» по Варианту 1 (см. схему) более чем обоснован.

Второй вариант – привести германские корабли на курсовой угол 40 градусов, но не правого, как сделал это М.К. Бахирев, а левого борта вообще не имеет смысла. Во-первых, совсем неясно, сближались ли в этом случае русские крейсера с немецкими кораблями, или удалялись бы от них (тут без знания точных курсов и мест отрядов относительно друг друга не разобраться), а во-вторых, даже если бы и сближались, то очень скоро русский и немецкий отряды разошлись бы левыми бортами. Тем самым командующий Отряда особого назначения пропустил бы немцев к их базе, что никуда не годится. Более того – как мы знаем из немецких источников, на крейсерах М.К. Бахирева немцев видели лучше, чем они видели русские корабли. Ну а при расхождении на контркурсах по Варианту 2 М.К. Бахиреву пришлось бы разворачиваться и гнаться за немцами – отряды поменялись бы местами и теперь уже русские крейсера видели неприятеля хуже, чем противник.

Иными словами, выполняя маневр охвата головы немецкой колонны, М.К. Бахирев грамотно решал целых три задачи – продолжая отрезать немцев от их баз, он сближался с отрядом И. Карфа и с самого начала ввел в бой максимум своей артиллерии. Как мы видим, сколько-то равноценной альтернативы такому решению М.К. Бахирева просто не существовало, но тем не менее, сколько «цветов в горшках» было брошено за этот маневр в русского контр – адмирала! А теперь вернемся к Г. Ролльману. Согласно его описанию, русские в начале боя легли на параллельный немцам курс, но, как мы видим, ничего такого не произошло, на самом деле русские шли наперерез немцам. Соответственно, расстояние между русским и германским отрядом не могло увеличиваться – оно сокращалось! Да, немцы стали забирать вправо, уходя тем самым из-под охвата головы, но Михаил Коронатович следовал за ними и продолжал удерживать немецкий отряд на курсовом угле 40 градусов – та самая «боевая локсодромия», о которой писал В. Ю. Грибовский. То есть стоило немцам отвернуть – М.К. Бахирев доворачивал вслед за ними. При таком маневрировании расстояние между отрядами, следующими с равной скоростью (М.К. Бахирев шел на 19–20 узлах, «Альбатрос» не мог идти быстрее 20 узлов, миноносцы, по утверждению немцев, не могли тоже), могло или сокращаться, или оставаться примерно постоянным.

В таких условиях немецкие миноносцы, если они были бы действительно ограничены в скорости, ни за что не смогли бы разорвать дистанцию с русскими крейсерами. Но если даже каким-то чудом им это удалось, и они действительно оказались в 49,2 кабельтовых от «Адмирала Макарова», то пройти вслед за «Аугсбургом», пересекая курс русской эскадры, да еще и примерно в 5 милях от русских кораблей (правда, данная оценка русская, а не немецкая), они могли лишь в двух случаях: если бы русские крейсера, как пишет Г. Ролльман, повернули на север, либо если германские миноносцы могли развить скорость, существенно превышающую скорость русских крейсеров.

Корабли М.К. Бахирева на север не поворачивали, из чего следует, что на самом деле скорость германских миноносцев была много выше, чем указывал в своем рапорте И. Карф. А это означает, в свою очередь, что к рапортам немецких командиров следует относиться крайне осторожно, и истиной в последней инстанции они явно не