Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории - Нил Каплан

подкрепить или дискредитировать претензии современных арабов, палестинцев и евреев, проживающих на спорной территории, на кровную связь с общинами, которые жили здесь в более ранние времена. Чтобы найти такие доказательства и обосновать претензии на изначальное владение этой спорной землей, археологи — как любители, так и профессионалы — копаются в ее прошлом в попытках проследить непрерывную цепь, связывающую современные популяции с древними ханаанеями, финикийцами, филистимлянами, евреями и т. д. Некоторые палестинцы, например, претендуют на происхождение от народов, которые жили здесь до евреев библейского периода; порой мусульманские и арабские авторы интерпретируют древнюю историю таким образом, чтобы она доказывала, что «арабы жили в Палестине с доисторических времен и даже передали евреям свою религию и письменность»[75]. Евреи же делают акцент на библейском периоде, чтобы подчеркнуть, что их народ жил здесь до появления арабов, которые пришли на земли Плодородного полумесяца только в VII в. н. э., когда ислам распространился за пределы Аравийского полуострова.

Избирательно интерпретировать археологические находки в своих целях несложно, и так поступают очень многие. Палестинцы легко собирают достаточно доказательств, чтобы подкрепить свою веру в исконное право на владение этой землей, и отыскивают свидетельства, подрывающие еврейские притязания как необоснованные. Израильтяне, со своей стороны, тоже могут интерпретировать археологические данные так, чтобы подтвердить справедливость своих заявлений о давней связи с этой землей и одновременно поставить под сомнение встречные претензии палестинцев. Многие десятилетия скорость публикации литературы, поддерживающей претензии одной из сторон и развенчивающей претензии другой, остается огромной и не подает никаких признаков убывания[76]. Интересно, однако, что некоторые израильтяне недавно еретически поставили под сомнение принятый в их стране миф о древнем и непрерывно существующем «еврейском народе», кульминацией усилий которого стали сионизм и еврейское государство[77].

Академический диалог, похоже, мало чем помогает разрешению этого спора, о чем свидетельствует дискуссия между одним из израильских «новых историков» Бенни Моррисом и американским палестинцем Джозефом Массадом. Инициированная с идеей создать комитет ученых для установления «исторической правды и политической справедливости», эта дискуссия самым печальным образом зашла в тупик, как только затронули вопрос о том, кто был здесь первым[78]. Как и большинство из остальных одиннадцати основных противоречий, с которыми мы еще столкнемся, это в корне неустранимо.

Ранние контакты: 1880-е гг. — 1914 г.

Прежде чем сосредоточиться на последних 140 годах текущего конфликта, давайте рассмотрим условия, в которых складывались два интересующих нас национальных движения.

С середины XIX в. арабоязычные жители многонациональной мусульманской Османской империи все четче ощущали себя арабами и все активнее стремились подчеркнуть свою «арабскость», или арабизм, причем в некоторых случаях это затмевало их идентичность как мусульман или как подданных Османской империи. Укрепление арабского национального самосознания шло параллельно европейским процессам, в ходе которых язык и территория также выделялись в качестве определяющих характеристик новых обществ и государств. Поначалу арабские националисты составляли лишь меньшинство среди большинства верноподданных султана. Они создавали тайные общества, обсуждали новые веяния в офицерских клубах и популяризировали арабский язык и культуру в литературных салонах.

Три мотива усиливали новое чувство гордости за свой арабизм и идентификацию с ним. Первым был мотив исламский. Пророк Мухаммед был арабом, первую умму (мусульманскую общину) составляли арабские племена, а священный Коран был написан на арабском языке. Вторым мотивом стал импорт европейских идей, особенно таких, что способствовали усилению культурно-языкового национализма. Эти идеи распространялись через европейских торговцев и миссионеров, разумеется христиан, и именно арабы-христиане, которые стремились преодолеть или хотя бы сгладить различия, соперничество и подозрительность между христианами и мусульманами Ближнего Востока, первыми подхватили новое представление об общности всех людей, говорящих на арабском языке[79]. Третьим мотивом к формированию отчетливо арабского самосознания стала реакция арабов на попытки централизации власти в Османской империи, предпринятые после младотурецкой революции, случившейся в Константинополе в 1908 г.; еще острее арабы отреагировали на новую тюркизацию ранее рыхлых, децентрализованных отношений между ядром Османской империи и ее регионами и провинциями. Одна группа арабов-националистов даже сформировала партию «децентралистов», поставив своей целью добиться автономии, а то и отделения своих регионов от дряхлой империи.

Таким образом, в начале XX в. арабские националисты считали, что имеют право на самоопределение на основании того факта, что с VII в. постоянно живут в этом регионе, пусть и под властью разных исламских империй. Однако именно в этот момент стремление арабов к самоопределению в местности, именуемой Палестиной, столкнулось с конкурирующим движением национального пробуждения среди европейских евреев. Сионисты — по крайней мере, большинство из них — сосредоточили свои устремления не на Европе, а на Святой земле. Не прошло и десяти лет с создания Всемирной сионистской организации, как живший в Париже арабский писатель-националист, бывший османский чиновник, уже писал:

Отмечу существование двух важных явлений одной природы, но противоположных… — пробуждения арабской нации и подспудного стремления евреев воссоздать в большом масштабе древнее Израильское царство. Эти движения обречены на постоянную борьбу друг с другом до тех пор, пока одно из них не победит. Судьба всего мира будет зависеть от конечного результата этой борьбы между двумя народами, представляющими два взаимно противоположных принципа[80].

Подобно арабским националистам Османской империи, европейские евреи тоже печатали брошюры и образовывали ассоциации, призывая соплеменников переосмыслить свою идентичность в светских, национальных терминах. В начале 1880-х гг., когда с момента первых таких публикаций и дискуссий прошло уже несколько десятилетий, в регион, который обычно обозначали как Палестина, а еврейский народ называл Эрец-Исраэль, «Земля Израиля», устремились первые поселенцы из Европы и России. В 1897 г. Теодор Герцль провел в швейцарском Базеле I Всемирный сионистский конгресс, заложив организационные основы движения за укрепление национального самосознания евреев. Это движение ставило перед собой и другую цель: заручиться поддержкой и помощью великих держав того времени в приобретении территории, на которой евреи-сионисты надеялись заново выстроить свой национальный дом и будущее государство.

Сионизм, таким образом, предлагал территориальное перемещение в качестве ответа на так называемый еврейский вопрос, который на тот момент можно было сформулировать следующим образом: что будет с европейскими евреями, которые в качестве индивидуальных граждан недавно освободились от юридически закрепленного униженного положения и угнетения, но которым как группе становилось все труднее вписаться в новую систему национальностей и национальных государств? Череда инспирированных властями вспышек жесткого антисемитизма — погромов — подчеркивала уязвимость евреев и их неспособность вписаться в окружающую культуру. Создавалось впечатление, что выход лежал в направлении создания ими собственного государства.

Несмотря на то что евреи жили в рассеянии среди других народов, их объединяли общая религия, обычаи, историческое наследие, а также разговорный (идиш) и