Собрание творений - Афанасий Великий

скором времени и правила церковныя, и верование Церкви; потому что – в опасности теперь то и другое, если Бог вскоре чрез вас не исправит допущенных безпорядков, и Церковь не будет защищена. Не теперь даны правила и уставы церквам, но прекрасно и твердо преданы Отцами нашими; не теперь началась вера, но от Господа перешла к нам чрез учеников Его. Посему да не погибнет в настоящие дни, что соблюдалось в церквах издревле и до нас, и да не будет взыскано с нас, что вверено было нам. Подвигнитесь, братия; потому что вы – строители таин Божиих, и видите, как расхищаются оне другими. Подробности услышите от письмоподателей; а я поспешил изобразить кратко, чтобы в подлинности узнать вам, что никогда не бывало еще ничего подобнаго с Церковию, со дня, как вознесшийся Спаситель заповедал ученикам, сказав: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Матф. 28, 19).

2) А что в отношении ко мне и к Церкви сделано противузаконно, это было так: По обычаю собирались мы мирно, народ радовался нашим собраниям, и все преуспевали в житии по Богу, сослужители мои в Египте, Фиваиде и Ливии, сохраняли любовь и мир и друг к другу и ко мне; вдруг египетский епарх обнародывает писания, имеющия вид указа, что некто Григорий из Каппадокии поступает моим преемником, по царской воле. Такой слух всех привел в смятение; это было нечто новое и в первый только раз слышимое. Народ тем паче стал сходиться в церкви, а чрез это еще более узнали, что ни сами они, ни епископ, ни пресвитер, и ни другой кто вообще, никогда не приносили на меня жалоб; с Григорием же видели одних ариан, узнали, что и сам он – арианин, присланный Евсевиевыми единомышленниками. А вы знаете, братия, что единомышленники Евсевиевы всегда были покровителями и сообщниками нечестивой ереси арианствующих, и чрез них всегда строили мне козни, и были виновниками удаления моего в Галлию. Поэтому народ справедливо вознегодовал, все вопияли, свидетельствуясь другими судиями и целым городом, что; поелику не было на меня никакой жалобы от священнослужителей, сделано же это в поругание мне еретиками арианами, то явное это нововведение и нарушение церковных законов.

Если бы и действительно имела силу какая нибудь на меня жалоба; то не арианину, не кому либо из держащихся арианских мудрований, но – по церковным правилам и по слову Павлову, – собравшемуся народу и тем, которые прияли власть от Духа, с силою Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. 5, 4), надлежало законно все изследовать и произвести, в присутствии изъявляющих свое требование мирян и клириков; постороннему же, при содействии ариан, какбы купив имя епископа, где не просили, не имели в намерении и вовсе не знали дела, не должно было вторгаться в церковь, по предстательству и принуждению мирских судей. Ибо все это нарушает церковныя правила и вынуждает язычников хулить и подозревать, что поставления совершаются у нас не по Божественному закону, а вследствие купли и по ходатайству.

3) Итак, поставление Григория арианами было странно и такое имело начало. Какия же беззакония произвело и скольких зол было причиною вступление его в Александрию, – об этом можете узнать из написаннаго и разспросить у приходящих. Когда народ, при таком нововведении, изъявил свое неудовольствие, и потому собрался в церквах, чтобы арианское нечестие не примешалось к верованию Церкви; Филагрий, который и прежде оскорблял Церковь и ея дев, а теперь стал епархом египетским, этот отступник, соотечественник Григориев, человек нечестных нравов, а сверх того имеющий заступниками единомышленников Евсевиевых, и потому усильно действующий против Церкви, своими обещаниями, впоследствии исполненными, склоняет на свою сторону и раздражает язычников, иудеев и людей безпорядочных; и вдруг напускает их с мечами и дреколием на народ в церквах.

А что из этого вышло, – не легко уже сказать это, да и не возможно вполне изобразить; даже и малой части никто не вспомнит без слез и рыданий. Ибо описаны ли где у древних такия плачевныя события? Или, бывало ли когда-нибудь что подобное во время гонения и войны? Храм и святая крещальня объемлются пламенем. Вдруг, в городе жалобы, вопли, плач; граждане негодуют на случившееся, вопиют на градоправителя, и свидетельствуют о совершаемых насилиях; потому что святыя и непорочныя девы были обнажаемы и терпели непозволительные поступки; а которыя противились, тех жизнь подвергалась опасности; монашествующие были затоптаны ногами и умирали; в одних бросали свинцовыми кругами, других убивали мечами и дреколием, иные были изранены и избиты. А на святой Трапезе какое совершалось нечестие и беззаконие! Приносили в жертву птиц, жгли сосновую кору, восхваляя своих идолов, и хуля в самых церквах Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, Сына Бога Живаго; книги Божественнаго Писания, какия находили в церкви, жгли; богоубийцы иудеи и безбожные язычники, без опасения входя в святую крещальню (какая дерзость!), обнажались там, делали и говорили такия мерзости, которыя стыдно и пересказывать. И некоторые нечестивцы, подражая жестокости гонений, хватали дев и постниц, влекли за руки, и влача, принуждали хулить Господа и отрекаться от Него; а которыя не отрекались, тех терзали и топтали ногами.

4) И сверх того, дивное и торжественное это вступление арианина Григория, увеселяясь подобными бедствиями, какбы предлагая воздаяние и награду за такую беззаконную победу язычникам, иудеям и всем, так поступавшим с нами, предает на разграбление церковь. И как скоро дозволено было такое беззаконие и безчиние, – поступают хуже, чем на войне, и с большим уже ожесточением, чем разбойники. Одни расхищают все, что ни встречалось; другие грабят положенныя некоторыми на сохранение вещи; вино, котораго было довольно много, пьют, льют, уносят; стоявший елей расхищают; двери и решетки берет всякий как добычу; подсвещники влекут и в тоже время кладут у ограды; церковныя свечи зажигают перед идолами. Одним словом, в церкви грабеж и убийство.

И злочестивые ариане не стыдились таких дел, но присовокупили еще худшее и более жестокое. Пресвитеры и миряне были терзаемы; девы без покрывал отводимы были в судилище к градоправителю и ввергаемы в темницу; у иных описывали имение, а самих бичевали; возбранялось выдавать хлебы священнослужителям и девам. И все это происходило в самую святую Четыредесятницу, около Пасхи, когда братия постились, а чудный Григорий, подражая Каиафе с игемоном – Пилатом, ругался над благочестно чтущими Христа. В пяток, вошедши в одну из церквей с градоправителем и с толпою язычников, как скоро увидел, что народ с отвращением смотрит на его насильственное