Римские древности - Дионисий Галикарнасский

неоднократно призываемые к военной присяге, не повиновались им, и каждый из консулов не имел одинакового мнения по этому поводу, то начиная с той поры они разошлись и противодействовали друг другу во все время, пока продолжалась их магистратура. 3. И так как Сервилию казалось, что им следовало бы избрать более умеренный путь, придерживаясь мнения Мания Валерия, самого большого приверженца демократии, который советовал исцелить мятеж вначале, особенно принятием решения о прощении или уменьшении долгов, а если нет, то воспрепятствованием в настоящее время заключать в тюрьму просрочивших срок должников, то он советовал лучше призывать бедных принять воинскую присягу, чем заставлять делать это по принуждению, и не налагать наказаний тяжелых и неотвратимых на непокорных, как то имеет место в городе, где царит единомыслие, но какие-либо умеренные и снисходительные. Ибо существует опасность того, как бы люди, нуждающиеся в повседневном, будучи принуждены служить в войске на собственный счет, не объединились бы против этого, дойдя до отчаяния.

XXIV. Суждение же Аппия, самого главного из предводителей аристократии, было суровым и самоуверенным. Он заявлял, что следует не оказывать народу никакого снисхождения, но позволить заимодавцам требовать от него уплаты по долговым обязательствам на установленных условиях, и созвать суды, и чтобы оставшийся в городе консул в соответствии с отеческими обычаями потребовал наказаний, которые положены законами против уклоняющихся от военной службы, и не позволять плебеям ничего, что является несправедливым и что давало бы им возможность причинять беспокойство. 2. «Ибо и сейчас, — сказал он, — они сверх меры избалованы, будучи освобождены от налогов, которые прежде платили царям, и сделавшись свободными от телесных наказаний, которым те их подвергали, когда они не выполняли быстро тех или иных приказаний. Но если они пойдут дальше, стремясь устраивать какие-либо возмущения или перевороты, дайте нам воспрепятствовать им при помощи рассудительной и здоровой части граждан, которых найдется больше, нежели порочных. 3. Против этих неприятностей у нас имеется немалая сила — патрицианская молодежь, готовая выполнять приказания. Величайшее же из всех оружие, которому трудно сопротивляться и используя которое мы без труда одолеем плебеев, — это могущество сената; давайте же этим внушим им страх, встав на сторону законов. Если же мы уступим их требованиям, то, во-первых, мы навлечем на себя позор, если доверим общественное благо народу, в то время, как единственно возможно, чтобы их вела аристократия. Во-вторых, мы подвергнемся значительной опасности снова быть лишенными свободы, в случае если какой-нибудь муж, склонный к тирании, расположит их к себе и установит господство над законами». Так как консулы до такой степени находились в разногласии, как сами по себе между собой, так и всякий раз когда собирался сенат, и многие присоединялись поочередно то к одному, то к другому, то сенат, выслушав их препирательства, гам и непристойные речи, разошелся, не приняв никакого спасительного решения.

XXV. После долгого времени, проведенного в этих склоках, Сервилий, один из двух консулов, настроив многочисленными мольбами и заискиванием чернь на то, чтобы принять участие в войне, ибо ему выпал жребий вести ее, начал военные действия с войском, не набранным по войсковым спискам военнообязанных, но из добровольцев, как того требовали текущие обстоятельства. Вольски еще были заняты приготовлениями и не ожидали, что римляне, будучи управляемы при таких разногласиях и до такой степени настроенные враждебно друг против друга, выступят против них с войском, и не думали, что сойдутся в ближнем бою с напавшими на них, но полагали, что сами они обладают полной возможностью начать войну тогда, когда бы они того пожелали. 2. Однако после того как они обнаружили, что сами подверглись нападению и вынуждены воевать, тогда наконец старейшие из них, встревоженные быстротой римлян, вышли из городов, взяв с собой масличные ветви, обвитые белой шерстью[690] и предоставив Сервилию обращаться с ними так, как он сам пожелал бы обращаться с теми, кто так согрешил. Он же, взяв у них для войска продовольствие и одежду и выбрав триста мужей из самых знатных семейств в качестве заложников, возвратился, полагая, что война закончена. 3. Однако на самом деле это не было завершением войны, но некоторой отсрочкой и средством для подготовки для тех, кто был поражен произошедшим против ожидания нападением; и как только римское войско было отведено, вольски снова сосредоточились на войне, укрепляя города и усиливая гарнизонами другие места, которые могли бы обеспечить им безопасность. Герники и сабиняне помогали им и в этой опасности открыто, а во многих других тайно. Латины же, когда к ним прибыли послы от вольсков просить помощи, связали их и отвели в Рим. 4. Сенат отблагодарил их за прочную верность и еще более за их готовность к борьбе (ибо те готовы были добровольно воевать вместе с ними) и охотно даровал им то, что, как думали, они больше всего желали, но стыдились просить, а именно — безвозмездно передал им взятых у них в плен во время войн, которых без малого было шесть тысяч, и дабы подарок мог получить наибольший блеск, приличествующий их родству, они всех их обрядили в одежды, присвоенные свободным людям. В отношении же помощи со стороны латинов сенат заявил, что они в ней не нуждаются, говоря, что у Рима достаточно своих собственных сил, чтобы наказать изменников. Дав им такой ответ, сенат проголосовал за войну против вольсков.

XXVI. Пока еще сенат заседал в Курии и обдумывал, какими силами следует вступать в войну, на Форуме появился старец, одетый в рубище, с длинной бородой и отпущенными волосами, и воплями призывал людей на помощь. И когда его обступил находящийся поблизости народ, он, став на место, откуда должен был быть виден большинству, воскликнул: «Будучи рожден свободным, приняв участие во всех военных походах, являясь годным к военной службе, сразившись в двадцати восьми битвах и часто получая награды за проявленную в войнах храбрость, после того как наступили такие времена, которые довели государство до величайших бедствий, я был вынужден, чтобы заплатить взимаемые налоги[691], взять в долг. Когда же враги опустошили грабежами мое имение, а недостаток в продовольствии истощил мое хозяйство в городе, я, не имея средств заплатить мой долг, был вместе с двумя сыновьями уведен заимодавцем в рабство. И когда хозяин приказал сделать одну нелегкую работу и я возразил против этого, то получил очень много ударов плетью». 2. Произнеся это, он сбросил рубище и показал грудь, покрытую ранами, и спину, истекающую кровью от ударов. Со стороны присутствующих раздался крик и плач,