В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин

беседе с нашим послом в Вашингтоне Лукиным, а Кинкель, немецкий министр иностранных дел, – публично связали и помощь нам, и, вообще, политику Клинтона в отношении России с тем, как мы поведем себя в вопросе о санкциях. Не церемонятся ребята: делай так, как мы скажем, иначе останешься без помощи. По-хорошему из-за одного этого стоило бы заветировать резолюцию. Пояснив, что в принципе мы не возражали бы, но поскольку наше голосование увязывается с оказанием нам помощи, мы не можем позволить, чтобы с Россией разговаривали таким языком. Но, конечно, на это пороху не хватило. Дело даже не в порохе; правильная это оценка или неправильная, но крепко сидит в головах демократической верхушки, что их положение в стране зависит от американцев. Да и кредиты МВФ, где командуют США, не тот топик, которым можно пренебречь. А верхушка-то в конечном счете оказалась во многом продажна.

Пытаясь пройти свой путь до конца, поднял трубку прямого провода к Ельцину, попросил разговора по Югославии. Он ответил, что не получается, времени нет.

Министр придумал отличную штуку: был, мол, разговор с Борисом Николаевичем, и тот предложил, почему бы Адамишину не съездить по столицам стран СНГ, да еще накануне референдума. Сильно я сомневаюсь, что это была идея президента. Скорее всего, дорогой Андрей Владимирович хочет избавиться от лишнего соглядатая.

В пасхальное воскресенье 18 апреля мне с утра позвонил Виталий Чуркин: «Анатолий Леонидович, ночью произошел обвал». Я уже сам услышал по радио, что прошла резолюция Совета Безопасности об ужесточении санкций против Югославии. Вот такой подарок на Пасху православным сербам. Проясняется, что Козырев и Воронцов всю ночь были в контакте. В пять утра Воронцов получил указание воздержаться, а не голосовать против.

Почему такая поспешность? Посреднические усилия до конца доведены не были, раз. Изучить, какие будут для нас последствия экономические, не дали, два. (Позже Козырев публично заявил, что финансовые потери, которые Россия несет от санкций, превышают все то, что она получает в виде иностранной помощи из всех источников.) Своим обещанием заветировать резолюцию, если она не ко времени, пренебрегли, три. И референдума, из-за которого мы весь сыр-бор затеяли, не дождались, более того, накануне получили антиельцинский подарок, четыре. Все кругом видят: надави на нас, и мы даем слабину, пять. И еще: какая будет нам вера, если мы говорим одно, а делаем другое?

Пытаюсь выяснить, каким образом возникло «воздержание». На депеше Лукина из Вашингтона о разговоре с Тэлботтом, том самом, в ходе которого он прямо увязал наше голосование с вопросом о помощи, было такое примечание Козырева: в соответствии с указанием президента Воронцову даны директивы голосовать «за». Получается, что Козырев убедил президента сменить «нет» на «да». В разговоре со мной Черномырдин упомянул, что ночью связывался с Ельциным и с его подачи Ельцин скорректировал «да» на «воздержаться». Ельцин давно хотел последовать примеру китайцев – те тоже воздержались. Но это означает пропустить резолюцию, т.е. дать ход введению санкций, обязательных и для тебя. А Примакову потом Козырев сказал: «Если бы не Б.Н., мы бы заветировали!» Кто же кого убедил не применять вето? Теперь-то я понимаю жульничали ребята.

Американцы жали на нас не только в Нью-Йорке и Вашингтоне. Кристофер звонил в Москву – замминистра Мамедову. Привожу дословно: «Мы хотели бы предостеречь Россию от использования права вето при голосовании резолюции в Совете Безопасности, поскольку это нанесет ущерб российско-американским отношениям. В частности, это может усложнить усилия американской администрации по обеспечению поддержки в Конгрессе вопроса об оказании помощи России». Помощи-то от США еще никакой нет, на одних обещаниях выбивают из нас все новые уступки. И помощь-то не безвозмездная, а в виде кредитов, но и о них пока одни разговоры. Немцы хотя бы кредиты дали, но у нас ушло в песок (или в карманы). В Ванкувере было объявлено об американской программе содействия российским реформам на общую сумму 1,6 миллиарда долларов. Доступной она стала далеко не сразу.

Финансовая помощь Запада, как говорится, другая песня, но два слова скажу. Сначала манили обещаниями, но Гайдару так и не помогли, что было одной из причин неудачи его программы стабилизации. Егор Тимурович вспоминал об этом с горечью. Под прессом нас держали долго. Помню, будучи послом в Лондоне в 1994– 1997 гг., я регулярно передавал премьер-министру Великобритании обращения из Москвы с просьбой содействовать предоставлению России кредитов МВФ. В марте 1996 г. Анатолий Борисович Чубайс (тогда в правящей верхушке, сейчас беглец в Лондоне, богато там живет) рассказал мне, как им приходится крутиться: кредиты нашей опустевшей казне были жизненно необходимы, но МВФ выдавал их на ежемесячной основе с ежемесячной же проверкой, насколько выполняются жесткие требования Фонда. «Если их не выполнишь, – сказал он, – тебе не дадут денег, а это означает дефицит бюджета, потому что деньги эти идут исключительно на покрытие бюджетного дефицита. Обмануть МВФ невозможно, их эксперты находятся в России и знают положение не хуже, если не лучше, чем Министерство экономики или Министерство финансов». Одновременно украинцы повторяют наш крестный путь с еще большими трудностями. Добавлю, что, несмотря на все наши обращения, России в отличие, скажем, от Польши, не списали прежние, «социалистические» долги. США, кстати, были готовы на частичное списание долга, ибо мы практически ничего не были им должны. Воспротивились основные кредиторы – Германия и Франция.

Немного политграмоты. Не заботясь о достоинстве страны, не защищая ее интересы, мы отдаем это знамя в руки национал-патриотов. Потом сами же оправдываемся, что не можем пойти на те или иные шаги, поскольку это проповедуют правые. Внешняя политика превращается из общегосударственной в партийную. Александр Авдеев, наш посол в Софии, привез оттуда: Козырев – министр иностранных дел не Российской Федерации, а «демократической» России.

Сербы приносятся в жертву нашему выравниванию в затылок Запада. Всякое отступление от этого преподносится как уступка национал-патриотизму. Под сурдинку отказа от идеологии, отказа совершенно правильного, забываем, что есть еще геополитика и различные интересы в ней.

Основной довод – надо быть с Западом, ибо если не с ним, то опять конфронтация, которая была семьдесят лет. Вот, мол, к чему ведут дело, критикуя прозападную политику. Сугубо черно-белое видение, как будто нет огромного числа промежуточных вариантов.

Если мы говорим, что для нас самое главное быть вместе с ними, то позволяем затащить себя в ловушку. Теперь любое наше самостоятельное действие вызывает крик: как, вы не с нами. Но вы и сами-то друг с другом не всегда бываете.

Ведем себя так, как будто должны заслужить хорошим поведением вход в