Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

СССР от 13 августа 1958 года № 914, документальные материалы, включенные в состав Государственного архивного фонда Союза ССР, который является единым для всей страны, изъяты из гражданского оборота и не могут являться объектом купли-продажи и других сделок со стороны учреждений, организаций, предприятий, а также отдельных лиц. Спор между Пушкинским домом, с одной стороны, и Публичной библиотекой и ЦГАЛИ, с другой, идет по существу о месте хранения документальных материалов Ахматовой. А такой спор согласно п. 8 Положения о Государственном архивном фонде суду неподведомствен. Аналогичное ходатайство с той же мотивировкой поступило и от Публичной библиотеки.

В заседании Ленгорсуда от 14 июля 1967 года свидетели Мандельштам, Харджиев и Герштейн показали, что Ахматова говорила им о своем желании передать все свое литературное наследие в Пушкинский дом. На некоторых тетрадях свидетели видели надписи: «В Пушкинский дом». Свидетель Харджиев показал: «Во второй половине 30-х годов я купил княжеский альбом с надписью “Долгоруков”. Несколько страниц было заполнено французскими стихами, а остальные листы были чистые. Я подарил его Ахматовой. Она заполняла этот альбом всю жизнь. Это драгоценный материал, но сейчас этого альбома нет. Этот альбом был всегда в центре ее внимания. Последний раз я видел Ахматову незадолго до смерти в больнице. Альбом “Долгоруков” я видел у нее все время, так как она с ним никогда не расставалась». Свидетель Харджиев показал, что если Ахматова что-либо дарила, то только с дарственной надписью. «Все сделки Пуниной, – сказал свидетель Харджиев, – незаконны и постыдны. Архив поэта должно охранять государство».

В Ленгорсуд поступило письмо поэта Ольги Берггольц. В нем говорилось: «…я замираю при мысли, что прекрасное, трагическое, мужественное имя Анны Ахматовой, нашего национального достояния, будет склоняться на открытом суде…»

В письме от 1 февраля 1968 года Пушкинский дом выразил согласие выступать в деле не в качестве соистца, а как третье заинтересованное лицо.

В заявлении от 12 февраля 1968 года Гумилев оспаривал утверждение ЦГАЛИ, будто он отказался от наследства в пользу государства. В настоящее время возбужден спор об осуществлении наследственного права, удостоверенного в нотариальном порядке. Мои права наследника, – утверждал Гумилев, – были нарушены Пуниной и Каминской, которые, зная о моих правах, похитили архив и продали его ГПБ и ЦГАЛИ. Последние же, зная о том, что я являюсь единственным наследником и собственником передаваемых им материалов, приняли их от Пуниной, выплатив ей 7818 рублей 45 коп.

Гумилев просил суд признать за ним как единственным наследником Ахматовой право собственности на ее литературный архив и вещи, имеющие мемориальную ценность; на основании ст. 48 ГК РСФСР признать недействительными все сделки (купли-продажи, дарения, хранения) Пуниной с ГПБ и ЦГАЛИ; на основании ст. 151 ГК РСФСР обязать ГПБ и ЦГАЛИ возвратить ему все материалы Ахматовой, чтобы он мог передать их Пушкинскому дому; на основании ст. 151 ГК РСФСР обязать Пунину и Каминскую возвратить ему оставшиеся материалы литературного наследия Ахматовой и вещи, имеющие мемориальное значение.

Возражая против иска, Пунина и Каминская указывали, что передачей архивных материалов Ахматовой в ЦГАЛИ и ГПБ они не нарушили унаследованное Гумилевым авторское право на неопубликованные произведения Ахматовой. К тому же передача архивных материалов была осуществлена с ведома и согласия Гумилева. Часть переданных рукописей была подарена им самой Ахматовой, а в отношении ряда материалов были ее указания, которые и были выполнены. Никаких несданных рукописей и материалов, по утверждению ответчиц, у них нет.

Публичная библиотека, возражая против иска, указывала: все, что создано писателем и выражено в объективной форме (рукописи, переводы, письма и т. д.), охраняется авторским правом (ст. 475 ГК РСФСР), а не вещным правом, так как в качестве вещи (исписанная бумага) ценности не представляет. Наследник не может приобрести больше прав, чем имел сам наследодатель. Гумилев унаследовал авторское право, что закреплено в свидетельстве о праве на наследство. Унаследованное Гумилевым авторское право библиотекой не нарушено. Но если даже признать, что архивные материалы охраняются правом собственности, то и в этом случае иск Гумилева не может быть удовлетворен. ГПБ является добросовестным приобретателем архивных материалов, которые не были ни утеряны Гумилевым, ни похищены у него. Передача архивных материалов библиотеке произведена с ведома и согласия Гумилева. Гумилев не получил свидетельства о наследовании архивных материалов и таким образом не может считаться тем собственником, который имеет право истребовать свою «вещь» у добросовестного приобретателя.

Требование Гумилева об изъятии архивных материалов из фондов библиотеки и о передаче ему, Гумилеву, противоречит Положению о Государственном архивном фонде Союза ССР, согласно которому изъятие из государственных архивов любых материалов с передачей их частному лицу не допускается. К тому же Декретом СНК РСФСР от 29 июня 1919 года частная собственность на архивы умерших русских писателей, композиторов, художников и ученых, хранящиеся в библиотеках и музеях, была отменена.

Что же касается первоначальных исковых требований Гумилева о передаче архивных материалов Пушкинскому дому, то они суду неподведомственны.

Исковые требования Пушкинского дома неосновательны, так как самый договор между Гумилевым и Пушкинским домом недействителен в силу ст. 53 ГК РСФСР. Он не является договором купли-продажи, так как Гумилев не владел архивом, а потому не мог его продавать. Пушкинский дом не знал об объеме приобретаемого права, а потому не мог определить цены. По существу, по этому договору Гумилев переуступал не реальные ценности, а продавал свое право; измененные исковые требования Гумилева исключают Пушкинский дом из числа истцов; спор между Пушкинским домом и ГПБ суду неподведомствен; в качестве третьего лица Пушкинский дом также выступать не может, так как любое решение суда не порождает для него ни прав, ни обязанностей. В то же время, возражая против иска Гумилева, ГПБ указывала на то, что в договоре истца с Пушкинским домом ясно выражена воля истца на передачу архивных материалов государству.

20 марта 1969 года в «Литературной газете» было опубликовано интервью с А. Сурковым, в котором он сообщил, что комиссия по литературному наследству А. А. Ахматовой решила все архивные документы передать на государственное хранение в Пушкинский дом в Ленинграде. «Но случилось так, что И. Н. Пунина, которая проживала вместе с Ахматовой и у которой оказались архивы покойной, начала распоряжаться материалами поэтессы по своему усмотрению. Часть из них была продана в Ленинградскую публичную библиотеку имени Салтыкова-Щедрина, а другая – в ЦГАЛИ. Все ли передано на государственное хранение, комиссия пока не смогла выяснить, но мы надеемся, что в ближайшее время вопрос о литературном наследстве Ахматовой будет решен полностью».

Как видно из заявления Гумилева, адресованного в городской суд, он изменил свои исковые требования. Перед заседанием Ленгорсуда от