Корпорация и двадцатый век. История американского делового предпринимательства - Richard N. Langlois;

160. (Но ни классическая школа так называемой экономики laissez-faire, ни прогрессивная школа институциональной экономики не были способны дать реалистам необходимое экономическое видение. Как мы видели, экономисты в традиции Адама Смита понимали конкуренцию как активный процесс соперничества и инноваций, а монополию они находили в навязанных государством ограничениях на заключение контрактов и вход. Такой взгляд на конкуренцию, скорее, не давал альтернативного объяснения, а соответствовал враждебности общего права к "ограничениям торговли", которая была включена в Закон Шермана, даже если экономисты смитианского толка не рассматривали многие из эндогенных контрактных соглашений, осуждаемых Шерманом, как настоящие барьеры для конкуренции. В то же время институционалисты, доминировавшие в американской экономике в начале XX века и имевшие гораздо более тесную интеллектуальную связь с правовым реализмом, в большинстве своем с подозрением относились ко всем всеобъемлющим теориям и призывали к историческому, индивидуальному подходу к антитрестовскому законодательству. 161

Однако как в микроэкономике, так и в (кейнсианской) макроэкономике межвоенная эпоха стала свидетелем того, что Г. Л. С. Шекл назвал "Годами высокой теории". 162 Новая, более формальная экономика этой эпохи предложила подлинно альтернативный подход к конкуренции и монополии, сформулированный не (в первую очередь, по крайней мере) в терминах барьеров для изменений и инноваций, а в терминах положения дел, преобладающего в мире. Под влиянием этой новой экономики конкуренция и монополия будут рассматриваться не с точки зрения нарушения правил, а в свете конфигураций цены и количества, наблюдаемых на рынке.

В учебниках часто повторяется, что старые экономисты от Смита до Маршалла предполагали "совершенную" конкуренцию: упрощенную концепцию, в которой полностью информированные атомистические продавцы торговали по спотовым контрактам недифференцированными товарами. В 1920-х годах, говорится в учебниках, такие экономисты, как Джоан Робинсон и Эдвард Чемберлин, пришли к исправлению этой очевидной ошибки, придумав "несовершенную конкуренцию", которая лучше отражает мир, возникший с появлением крупной корпорации. С точки зрения истории доктрины, учебники имеют обратную сторону. На самом деле старые экономисты придерживались концепций, которые были более здравыми и правдоподобными, чем понятие совершенной конкуренции, концепций, гораздо более близких к тому, что Fortune в 1952 году назвал "прагматическим описанием конкуренции для бизнесмена". 163 Хотя совершенная конкуренция уходила своими корнями в теории французских экономистов XIX века, на самом деле ее изобрели те же люди, которые придумали несовершенную конкуренцию. 164

Стремление к экономической эффективности и защита конкурентов - альтернативные цели антимонопольного законодательства. Однако, как ни странно, критерий совершенной конкуренции с его требованиями к большому числу бесправных фирм фактически объединяет эти цели: в обоих случаях определение степени конкуренции сводится к подсчету конкурентов. Для обеих целей чем больше, тем лучше, и чем меньше, тем лучше. По мере того как новая формальная экономика пробивала себе дорогу в антимонопольную политику, подсчет конкурентов действительно становился порядком дня. 165 Это происходило даже несмотря на то, что экономисты, которые изначально отвечали за внедрение экономики в антимонопольную политику, прекрасно понимали, что идеал совершенной конкуренции никогда не может быть полезной целью в реальном мире. Эдвард С. Мейсон, коллега Чемберлина по Гарварду, утверждал, что единственной жизнеспособной метрикой должна быть грубая и готовая аппроксимация совершенной конкуренции, то, что Джон Морис Кларк называл "работоспособной" конкуренцией. 166

Развитые учеником Мейсона Джо С. Бейном, эти идеи легли в основу парадигмы "структура - поведение - производительность", которая оказала сильное влияние на антимонопольную политику в 1960-1970-х годах. В рамках парадигмы S-C-P вначале изучается структура отрасли, которая включает в себя не только количество фирм, но и их распределение, степень дифференциации продукции и наличие барьеров для входа. К этому добавляется поведение, множество возможных вариантов ценового и неценового поведения. После соответствующего перемешивания можно оценить эффективность, которая, по формулировке Бейна, включает в себя не только экономическую эффективность, но и влияние на занятость и распределение доходов. 167 Поскольку это была чрезвычайно сложная и громоздкая структура, если воспринимать ее буквально, на практике парадигма S-C-P больше всего опиралась на S структуры - подсчет конкурентов. 168 В конечном итоге структурализм, как его стали называть, отражал не что иное, как модель олигополии Огюстена Курно, предшественницу теории совершенной конкуренции, в которой способность фирм неэффективно повышать цены выше предельных издержек не зависела буквально ни от чего, кроме количества фирм в отрасли. 169 Для Бейна, как и для большинства экономистов того периода, неэффективность неизбежно наступала при крайне низких уровнях концентрации в отрасли. Структуралистская версия парадигмы S-C-P стала каноном после публикации в 1959 году влиятельного трактата Карла Кайзена и Дональда Ф. Тернера. 170

Вскоре после вступления в должность генеральный прокурор Эйзенхауэра Герберт Браунелл созвал комитет с голубой лентой, чтобы пересмотреть антимонопольную политику и правоприменение. Комитет почти полностью состоял из юристов и ученых, а правительственные чиновники были в основном наблюдателями. 171 Экономисты были представлены очень широко: Уолтер Адамс, Моррис Адельман, Джон Морис Кларк, Альфред Кан и Джордж Стиглер. (Уэнделл Бердж, ныне занимающийся частной практикой, также был членом организации, как и будущий судья Верховного суда Джон Пол Стивенс). Влияние Кларка ощущается во всем. Антимонопольное законодательство должно ориентироваться на работоспособную конкуренцию, а не на совершенную конкуренцию. По мнению Кларка, "строгие модели "чистой и совершенной" конкуренции не имеют под собой никакой основы для антимонопольной политики". 172 И все же в конечном счете действенная конкуренция звучит очень похоже на совершенную конкуренцию. "Основная характеристика эффективной конкуренции в экономическом смысле заключается в том, что ни один продавец, ни одна группа продавцов, действующих согласованно, не имеет права выбирать уровень прибыли, давая меньше и взимая больше" 173 Хотя доклад комитета по-прежнему с подозрением относился к нестандартной практике заключения контрактов, центральное место в нем заняла бы проблема повышения цен выше предельных издержек в концентрированных отраслях.

Страх перед промышленной концентрацией достиг крещендо в 1950 году, когда были приняты поправки Селлера-Кефаувера к Закону Клейтона. На техническом уровне эти поправки закрыли "лазейку для активов" в практически бездействующем разделе 7 Закона, который запрещал слияния и поглощения, "существенно снижающие" конкуренцию. Как мы видели, в 1914 году проблема понималась как способность одной корпорации купить акции другой корпорации, то есть проблема заключалась просто в холдинговой компании. 174 Поэтому ничто не мешало одной компании просто купить активы - например, оборудование или торговую марку - другой компании. Поправки 1950 года запретили такие приобретения активов. Кроме того, поправки и энергия, связанная с их принятием, в значительной степени благодаря ФТК, также активизировали политику слияний как центральное направление антимонопольного правоприменения. 175

Экономисты, как правило, положительно оценивают антисмежную политику, особенно когда она направлена против горизонтальных объединений в высококонцентрированных отраслях. Например,