Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин

В апреле 1935 г. Сталин инициировал постановление, согласно которому дети в возрасте от 12 лет могли быть арестованы и подвергнуты уголовному наказанию (в т. ч. расстрелу) [1391].

Об этом коротком временно́м отрезке сегодня иногда говорится, как о периоде двойственности и зигзагов в политике, порожденных разрывом между утопическим социалистическим проектом и российскими (уточним, советскими) реалиями[1392]. В действительности, как нам кажется, говорить следует не о политике в целом, а лишь об одном из ее сегментов — политике социальных мобилизаций. Большие и малые уголовно-политические процессы, никуда не ушедшие из уголовной, политической и общественной практик, создавали нормативную рамку социального поведения всех без исключения групп населения, задавали границы, «иже не прейдеши». Внутри этих пределов речь могла идти лишь о поиске советским руководством (под давлением объективных и субъективных факторов) степени интенсивности социальных мобилизаций населения СССР, которые не исключали мер избирательного (пока не массового) репрессивного воздействия. Конечно, и определение репрессий этого периода как не слишком массовых нуждается в специальном осмыслении. Не массовыми они могут показаться лишь в сравнении с тем, что последует вслед за ними в 1937–1938 гг.

Шифротелеграмма И.В. Сталина Л.М. Кагановичу о реакции в прессе на телеграмму Второго Интернационала о Первом Московском открытом процессе по делу Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева и др.

22 августа 1936

Автограф И.В. Сталина

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 93. Л. 55–55 об.]

«Установить по Союзу ССР единую паспортную систему…» и не только

В контексте разговора о «мирной передышке», которую получили граждане Страны Советов в 1934–1935 гг., нескольких слов, конечно, заслуживают изменения в системе учета населения, начало которым было положено в 1932 г. Повсеместно развернувшееся выявление врагов, усилиями которых, по мнению советского руководства, тормозилось социалистическое строительство, требовало наладить систему учета населения и контроля за ним, отделить «чистых» от «нечистых». В ноябре — декабре 1932 г. Политбюро несколько раз заслушивало вопрос о введении паспортной системы, отмененной большевиками почти сразу после прихода к власти в 1917 г. 16 декабря Политбюро примет решение «О паспортной системе и разгрузке городов от лишних элементов» [1393].

27 декабря 1932 г. были опубликованы совместное постановление ЦИК и СНК СССР «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописки паспортов» и Положение о паспортах. Теперь все граждане СССР, постоянно проживавшие в городах, рабочих поселках, трудившиеся на транспорте, в совхозах и на стройках, обязывались иметь паспорта. Паспорт становился единственным документом, удостоверявшим личность. Без паспорта и прописки по месту жительства становилось невозможно устроиться на работу. Первоначально паспортная система вводилась в Москве, Ленинграде и столице УССР Харькове, в 100-километровой полосе вокруг Москвы и Ленинграда и 50-километровой вокруг Харькова. В специальном секретном разделе инструкции «О выдаче и прописке паспортов» были перечислены категории граждан, которым было запрещено выдавать паспорта: лицам, не связанным с производством и работой в учреждениях и не занятым иным общественно полезным трудом, кулакам и раскулаченным, лицам, лишенным избирательных прав, служителям религиозных культов, не связанным с обслуживанием действующих храмов; лицам, прибывшим из других городов и сельской местности после 1 января 1930 «исключительно в целях личного устройства»; «всем отбывшим срочное лишение свободы, ссылку или высылку; членам семей всех упомянутых категорий граждан. Лицам, не получившим паспорта, должно было выдаваться предписание о выезде в десятидневный срок. Эта работа поручалась Главному управлению милиции при СНК СССР, которое теперь было введено непосредственно в структуру ОГПУ[1394]. Пройдет четыре месяца, и паспортизация вступит в свою следующую фазу. Постановление СНК СССР от 28 апреля 1933 г. отнесет к режимным еще 25 городов и населенные пункты в пределах 100-километровой пограничной полосы на западе СССР.

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О паспортной системе и разгрузке городов от лишних элементов»

16 декабря 1932

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 968. Л. 4–4 об.]

Сельское население в массе своей паспортов не получило, за исключением территорий, находившихся на положении режимных. И это не случайно, поскольку инициаторы введения паспортной системы одной из основных задач видели следующую: «предотвратить неконтролируемое перемещение по стране огромных масс сельского населения»[1395]. 19 сентября 1934 г. Совнарком принял закрытое постановление «О прописке паспортов колхозников-отходников, поступающих на работу в предприятия без договоров с хозорганами». В нем определялось, что в паспортизированных местностях предприятия могут принимать на работу колхозников «лишь при наличии у этих колхозников паспортов, полученных по прежнему местожительству и справки правления колхоза о его согласии на отход колхозника». Фактически речь шла о прикреплении колхозников к земле. Второе издание крепостничества состоялось[1396].

Дела о высылке «беспаспортного элемента» находились в введении получавших все большее распространение внесудебных органов, так называемых троек. Сталин, конечно, был вовлечен в этот процесс. В начале 1935 г. он рекомендовал Г.Г. Ягоде и А.Я. Вышинскому, направившим в его адрес записку о «ходе очистки городов, подпадающих под действие статьи 10 закона о паспортах»: ««Быстрейшая» очистка опасна. Надо очищать постепенно и основательно, без толчков и излишнего административного восторга. Следовало бы определить годичный срок окончания чисток. В остальном согласен» [1397].

Указания Сталина были приняты к исполнению. Всего в процессе паспортизации в 1930-х гг. «паспортным чисткам» подверглись значительные массы населения Советского Союза. Так, население Москвы по их итогам уменьшилось на 578 тыс., Ленинграда — на 300 тыс. чел.[1398] Эксцессы, которыми сопровождалась кампания по выселению, хорошо представлены в современной исследовательской литературе. Самым ярким на сегодня эпизодом является трагедия на острове Назино, о которой мы знаем из письма инструктора Нарымского окружного комитета ВКП(б) В.А. Величко, отправленного им на имя Сталина в сентябре 1933 г.[1399] Из него советское руководство узнало, что в результате облав, проведенных в Москве и Ленинграде (в основном), безо всяких последующих разбирательств в число высланных попало много вполне лояльных режиму людей, включая членов партии, комсомольцев, ударников. Высланные были перевезены на остров, где отсутствовало какое бы то ни было жилье или хозяйственные постройки. На второй день пребывания ударил мороз и выпал снег. «При этом на острове не оказалось никаких инструментов, ни крошки продовольствия… а все медикаменты… были отобраны еще в г. Томске». Высланные в течение нескольких дней не получали вообще никакой еды и т. д. В результате погибли 1,5–2 тыс. поселенцев из 6 тыс. туда вывезенных.