Уральская копилка - Владимир Павлович Бирюков

деревень, например, Ольховки, в Сивинском районе, Пермской области, — выходцы из Могилевской губернии; рязанцы (село Коровье, Мишкинского района, Курганской области) — из Рязани; тверские (зареченская часть Нязепетровска) — из Твери; смоляки́ (деревня Худяково, Лопатинского района, Курганской области) — из Смоленской губернии. В Златоусте можно было услышать прозвище ветлуга́и. Это — жители той части города, которую звали Ветлуга, очевидно, потому, что их предки были куплены из Ветлужского уезда, Костромской губернии.

Труднее было установить происхождение таких прозвищ, как скобари́ и скопари́. Как будто и слова разные, и бытуют они в разных местах (первое — в селе Серафимовском и некоторых других селах Сивинского района, Пермской области, а второе — в ряде деревень б. Чашинского района, Курганской области), а источник оказался один: жители этих мест переселены некогда из Псковской губернии. «Мы скопские!» — говорили они про себя.

Память прошлого

— Это надо у кузюко́в поспрашивать! — сказали мне как-то в Златоусте.

У кого это, какие такие «кузюки»? Оказывается, так «кличут» в этом городе старожилов его, а теперь иногда в переносном смысле — вообще людей, обросших хозяйством, крепко осевших в этих краях.

Но почему «кузюки»? Одни говорят, что это якобы от буквенного клейма «КЮУК» — казенный южноуральский каторжник. Однако о таком клейме никто не слыхал. Было ли оно? Другие предполагают, что прозвище пришло из Тулы, откуда в начале прошлого века в Златоуст привезли несколько опытных мастеров-оружейников. А там, в Туле, «казюками» звали ремесленников, изготовлявших «казенные части» к оружию. Третьи же думают, что прозвище пошло от звания «казенный рабочий», какие в свое время в Златоусте составляли большинство населения.

Однако все эти толкования говорят об одном — о тяжком прошлом златоустовских рабочих. Таких прозвищ, связанных с историческими воспоминаниями, можно встретить на Урале много.

Слышал я и еще одно прозвище каслинцев: каслинцы — ма́сленцы. Происхождение его можно объяснить, пожалуй, с большей достоверностью, чем предыдущее. В XVIII столетии к Каслинскому заводу, как и к Кыштымскому, для работы на нем были приписаны крестьяне Камышловского и Шадринского уездов. В самом начале 1760-х годов приписные «взбунтовались» и не пошли работать на заводе. Начальство, подкупленное хозяином завода Демидовым, двинуло против восставших воинскую силу и даже с пушкой. Бунтовщики, отступая, заперлись в Масленском остроге (крепостце) — теперь это село Маслянское, Шадринского района. Но плетью обуха не перешибешь — крепостца была разгромлена, восставших жестоко наказали и тех, кто остался в живых, отправили обратно, по своим заводам. Так в двух словах коллективного прозвища отразилась целая драма народная.

Еще такое же драматическое воспоминание послужило основой прозвища рабочих Верх-Нейвинского завода, Свердловской области. В прошлом веке рабочий Пузанов убил управителя завода Зотова за его зверское обращение с мастеровыми. Убил обухом. Так появились обушники.

С интересным прозвищем пришлось встретиться в городе Верхней Салде. Здесь жителей одной части заводского поселка звали проигранными. Говорят, что их предки были каким-то крепостником проиграны в карты заводчику Демидову и переселены сюда. Это тогда было делом обычным.

О растягаях и ягунах

В Академии наук СССР уже много лет составляется огромный коллективный научный труд — «Диалектический атлас русского языка». В нем будут отражены все особенности русского говора на территории нашей страны. Коллективные прозвища и здесь пригодились. Иные из них убедительно отражают характерные особенности языка некоторых местностей.

Кушту́мские растягаи — это о жителях деревни Куштумга Челябинской области, за привычку произносить протяжно окончания фраз. За это же растягаями зовут жителей деревни Талицы, Сухоложского района, Свердловской области.

Ягуны́ — это о тех, кто произносит «яго́» вместо «его», например, в селе Биянка и других селениях Миньярского района, Челябинской области.

Так же появились прозвища: а́личи (деревня Вознесенка) — за певучий говор и обыкновение говорить «али чо?»; баты́ (одно из селений на Бакальских рудниках в Челябинской области) — за пристрастие к вводному словцу «бат», то есть «бает» — говорит; иго́льники (деревня Белоярка, Щучанского района, Курганской области) — за обычай говорить «иго» вместо «его». Документы говорят, что в Белоярку в 1851 году переселилось 340 душ фабричного населения из Рязанской губернии. Так как «игольниками» же зовут жителей соседнего села Красноярки, то вероятно, что и там жили выходцы из Рязани.

Красивое прозвище гамаю́ны досталось всем тем, кто говорит певуче («гамаюн» — в легендах древних славян — вещая птица). А в Каслях, Кыштыме, Нязепетровске, Челябинской области, в поселках Михайловском и Нижне-Сергинском, Свердловской области, именно так многие и говорят.

Калдыки́ — это, конечно, менее красиво и приятно. Но что поделаешь, если выходцы из Самарской губернии вместо «когда» говорили «колда», а потомки их в Октябрьском районе, Челябинской области, надолго сохранили это произношение.

Однажды я записал частушку, которую поют в селе Островное, Мишкинского района, Курганской области:

Пичкалихой буду я —

Не узнайте миня…

Так поет девушка, выходящая за парня в село Петровское, Юргамышского района. Выходит, это тоже прозвище? Да, мне рассказали: «У нас тех, кто из Петровского, пичкаля́ми зовут. Они говорят «привизу» вместо «привезу», «риветь» вместо «реветь».

Горчичник без горчицы

Интересно по прозвищам проследить, кто чем раньше занимался.

Дегтярники — те, конечно, кто деготь гнал или продавал его (село Кунашак, Челябинской области); хомутинники (деревня Пашина, Красноармейского района) — хомуты и прочую сбрую изготовляли; шилокопы занимались сапожным ремеслом (особенно — в городах Кунгуре и Сарапуле, давних центрах кустарной кожевенной промышленности).

Потруднее расшифровать жженопятиков. Так звали, оказывается, рабочих-литейщиков на многих заводах Урала — Каслинском, Кыштымском, Сысертских и других. В то время в литейном цехе действительно босым не ходи — живо пятки пожжешь.

Зато ошибочно думать, будто в деревне Ванюши, Красноуфимского района, раньше делали корчаги, если здесь встречается прозвище корчажники. Это потому, что местные рыбаки якобы ловили рыбу в своих многочисленных озерах корчагами. Так же и в Златоусте — горчицу никогда не садили, а горчишники были: так звали выходцев из Самарской губернии, где горчица — культура издавна знакомая.

Много прозвищ породило давнее занятие жителей Прикамья — добыча соли. Пермяк солёны уши — шутка, которой встречали всех выходцев из тех мест.

Солеными ушами звали не только пермяков. Я встречал это прозвище в бывшей Оренбургской губернии. Так звали казаков Ерыклинской и Орловской станиц — они также имели отношение к добыче соли.

Гужее́ды из Тютняр

Если собрать воедино все прозвища, которые как-то характеризовали здоровье уральцев, особенности их питания и одежды, — печальная получится картина. Они не хуже большой научной статьи покажут нелегкую судьбу народов Урала в недавнем еще прошлом — нищету, убогость быта, повальные болезни…

Слепоша́рые — носили кличку поголовно болевшие трахомой жители села Ермолаевки, Куюргазинского района Башкирии. Синепу́пыми и самоварами звали за вспученность живота от болезней и ненормального питания крестьян и рабочих деревень Таволги и Воробьи (Невьянский район, Свердловской