Живой Журнал. Публикации 2018 - Владимир Сергеевич Березин

И Тимошин сорвался с места. Из последних сил он припустил по обледенелой платформе. Ватник соскочил с плеч, но Тимошин не чувствовал холода.

Дверь призывно болталась, и Тимошин мысленно пожелал долгих лет жизни забывчивому проводнику. И вот, кося взглядом на приближающийся заборчик платформы, он прыгнул и, больно стукнувшись плечом, влетел в тамбур.

Он прошёл не один, а четыре вагона, пока не увидел старичка, что по-прежнему игрался со своим цилиндром Рубика, стоя в коридоре. Тимошин посмотрел на него выпученными глазами безумца, а старичок развёл руками и забормотал про то, что вот они только что чуть на боковую ветку не уехали, а всё потому, что впереди на переезде товарняк въехал в экскаватор.

Наконец, Тимошин открыл было рот:

— А где этот? Мордатый такой, а?

— А сошёл приятель твой, да и ладно. Нелюбезный он человек. Неинтеллигентный.

Тимошин проверил портфель и бумаги. Телефон в кармане вдруг запищал, докладывая, что поймана сеть.

Тимошин подложил его на подушку и взял в руки бритву, тупо нажав на кнопочку. Бритва зажужжала, забилась в его руках, как пойманный зверёк — и это вконец отрезвило Тимошина.

Но что-то было не так. И тут он поймал на себе удивлённый взгляд старичка, последовал ему и тоже опустил глаза вниз. Тимошин стоял посреди купе, ещё хранившего остаток августовской жары, и тупо глядел на свои большие чёрные валенки, вокруг которых растекалась лужа натаявшего снега.

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

06 августа 2018

История про то, что два раза не вставать (2018-08-07)

А вот тут я тоже есть — можно проголосовать.

https://www.livelib.ru/vote/yasnayapolyana

Он говорит: «Сын приходил навещать. Рассказывает, что у них в компании начали говорить о смерти. В сорок пять это, я считаю, нормально. Сдохли первые друзья, болезни какие-никакие появляются. Человек понимает, что не вечен.

Спросил его, о чём говорили. Он говорит, что стали обсуждать, кого нужно уведомить, если что.

Нормально, думаю — готовятся. Это хорошо.

Я-то помню, как в газетах всегда был старичок, у которого наготове был некролог на всякого, и вообще — как на могильных плитах после года рождения была такая чёрточка — чтоб родственники вписали.

Говорят, что сейчас, как самолёт грохнется, всех специально оповещают, ну там специальные люди приходят, чтобы не репортёры первыми пришли.

А сын говорит, что у него другое — заведёшь роман, такой быстрый, случайный, а потом разобьёшься на машине. А девка эта думает, что ты её бросил, обижается и всё такое.

Согласен, неприятно.

И молодёжью этой (они-то для меня молодёжь) восхитился — предусмотрительные. Хотя, конечно, смешно, что они представляют сазу аварию на дороге, а не тромб в сердце, скажем.

Я ему и говорю: ты вот не читаешь ничего, а это у Бунина было. Да не так, как у вас, не то, что вы боитесь, а по большой любви. Там, у Бунина, женщина заболела воспалением лёгких и умерла. Да только велела, чтобы от героя её смерть скрывали как можно дольше — ну он её и любил лишнее время.

Она к нему во сне приходила, но они давно были в разлуке, и, в общем, это грустная история.

Сын ответил, что это нечестно. Чувак, говорит, мучился лишнее время, страдал своей виной — они ведь расстались, а, значит, поссорились.

Я не стал объяснять, что вовсе не значит.

Сын-то и говорит, что лучше знать всё, и знать заранее — ну это у него надежды, которые время вычистит ещё. Я ему опять про литературу, про то, как классик говорил нам про одного больного раком крестьянина. Тот явно должен был сгинуть, а пока ходил по больничке и вспоминал своих деревенских стариков, что не пыжились они, не отбивались, не хвастали, что не умрут, принимали смерть спокойно. Не оттягивали ничего, а готовились потихоньку и загодя, назначали, кому кобыла, кому жеребёнок, кому зипун, кому сапоги.

Я сыну сказал, что этот идеал мне кажется несколько надуманным — как будет, так будет.

И списки мне эти не по нутру.

Я бы ни в коем случае не заводил такого списка.

Смерть — дело одинокое.

Не надо ничего, никому ничего знать.

Раньше это было нужно для организации похорон, а теперь и подавно не нужно. Вот я представляю, как я помер, и фейсбук, к которому сын меня приучил, это понемногу узнаёт, и какие-то знакомые пишут пост (который называется — «статус»). Они чувствуют, что им нужно сказать что-то, меж тем, ничего говорить не надо.

Для меня было бы идеальным исчезновение — тихое и незаметное, как растворяющийся в воздухе сигаретный дым.

Тут не хуже и не лучше.

Во-первых, как помрёшь, так всё равно. А твои знакомые несут какую-то чушь. Да-да, поверь мне, все говорят глупые слова. Я вот ненавижу слово “соболезную”. В нём какая-то болезненная саблезубость. Оно длинное, плоховыговариваемое и ползучее, как змея. Но не в этом дело — люди, по большей части говорят, чтобы просто сказать. Никакиъх особых чувств в этом нет. Вот наесться на поминках — это нормальная идея, уважаю.

А так — дрянь, сотрясение воздуха. Назавтра забудут.

Во-вторых, в оповещении есть какой-то добавочный смысл к твоему бытию — это вроде как человек действительно думает, что мирозданию он более интересен, чем на самом деле.

В-третьих, это я понимаю, как в деревне — ну там кого-то гроб надо позвать носить, деревенский пьяница норовит выпить, родственники с соседней заимки приехали за мотокультиватором, чтобы он случайно не затерялся. Двоюродная сестра интересуется, как в права наследства ей вступить, и что осталось.

А тут-то что? Я клоню к тому, что в какой-то момент должен приходить возрастной оптимизм — не заигрывание с концом, не какое-то натужное ёрничание, а спасительное благодушие».

Извините, если кого обидел.

07 августа 2018

История про то, что два раза не вставать (2018-08-09)

"Буква ы, еры' — 28-я, а в церковной азбуке 31-я, гласная, состав из ъ и i, почему и ни одно слово не может начаться с этой буквы, как и с безгласного ъ.

Ерь да еры упали с горы. Букву ы следует противопоставлять буквам и и i.

Все они ассоциируются