Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

— начала мистического — вторичной бинерностью низшего порядка. Поскольку становление разума определяется идеей дифференциации, низшая воля, утверждая сопряженность единства со множественностью в субъекте и в объекте, центрируется на множественности; поскольку же становление разумного начала определяется идеей организации, низшая воля, соответственно, центрируется на единстве. С другой стороны, в сопряженности с низшим разумом и низшая воля здесь проникнута бинерностью конкретно-эмпирической феноменологии становящегося разумного начала: она утверждает многообразие антэротических сопряжений, обнаруживающее дифференциальную множественность этого начала, и в то же время она утверждает их соподчиненность в феноменальных иерархиях, раскрывающую его организующее единство. Аналогично этому, низшая воля здесь утверждает многообразие конкретно-эмпирической являемости субъекта имманентного, т. е. множественный аспект его генеричности, и вместе с тем она утверждает и его самотождество во многообразности явлений, т. е. аспект единства его генеричности. Итак, в разрезе эмпирической феноменологии низшая воля также утверждает актуально сопряженность единства со множественностью как в субъекте, так и в объекте, причем в аспекте дифференциации центрируется на множественности, а в аспекте организации центрируется на единстве. Таким образом, в процессе конкретно-эмпирической феноменологии низшего разума низшая воля, раскрывая свою стихию как сопряжение единства со множественностью, одновременно утверждает свою центрированность и на единстве, и на множественности — как в становлении разумного начала и в оформлении его имманентного субстрата, так и в разрезе собственно эмпирической феноменологии. Но если такова соб ственная статическая конституция природы низшей воли, утверждающаяся в проявлении динамического процесса действования, то и сам этот процесс: как таковой, в своей динамической природе раскрывает в периферической нисходящей феноменологии низшего разума протяженность последовательности одновременно и сопряженно от единства ко множественности и от множественности к единству. В самом деле, антэротические сопряжения в низшем разуме, с одной стороны, стремятся выявить беспредельно возрастающие по множеству и по многообразию взаимоотношения между оформленным конкретным бытием и феноменальным окружающим, а с другой — организуют это многообразие в систему феноменальных относительных иерархий. Согласно этому, пафос низшей воли и определяется здесь тяготением внести в свое единство множественность, утвердить в себе многообразие относительных единичных центров волений и, обратно, соподчинить их в некоторой вытекающей из конкретного эмпирического же организации. Обусловленность этой организации местными условиями и обстоятельствами феноменального, а потому и ее относительность и субъективная обособленность, и определяют существеннейшее отличие низшего разума от высшего, ибо организация последнего центральна, а не периферична, т. е. предопределяется сущностью и законом ноуменального смысла, но не сочетаемостью феноменальных условий и явлений. При осуществлении каждого сопряжения в стихии Антэроса, одинаково, является ли оно единичным дифференциальным или же обобщает в себе некоторую частную относительную иерархию таковых, способность индивида к волению проявляется лишь частично — только в аспекте, непосредственно соответствующем участвующему в этом сопряжении модусу ноуменального смысла индивидуальности. Эта часть волевой способности действует так, как если бы она была только одна, нисколько не считаясь с другими составляющими. Совокупность уже утвержденных ранее антэротических сопряжений, периферически организуясь, создает эгрегор элементов эмпирического сознания, раскрывающий эмпирическую личность и соответствующую относительную иерархию волевых центров. В каждом новом единичном случае антэротического сопряжения человек всецело увлекается его частными условиями, обстоятельствами и стремлениями, воспринимая их Через призму своей эмпирической личности, и проявляет свои действования так, как если бы данная цель и данный способ к ней подхода были единственными вообще, как если бы они составляли целостный и абсолютный смысл всей жизни, всех I стремлений и исходное средоточие всех возможностей. Итак — при одно-| стороннем развитии феноменологии низшего разума человек как в каждом {единичном антэротическом сопряжении, так и в утверждении частной относительной иерархии, осуществленной его эмпирической личностью, целокупно увлекается ими как абсолютной целью и проявляет только соответствующие аспекты способности к действованию низшей воли, парализуя все другие. В аспекте дифференцирующих проявлений низшего разума последовательная смена одного за другим антэротических сопряжений представляет собой прерывный процесс, а потому и сопряженная феноменология низшей воли также прерывна. В аспекте же организующих проявлении низшего разума все многообразие антэротических сопряжений центрируется на эмпирической личности, протекает по ее законам и обусловливается чередованиями ее стремлений. Если в целом каждая часть объективируется независимо от других и утверждается самостоятельно как целостный смысл, а с другой стороны, если последовательное чередование частей в поле сознания не представляется прерывным, а потому и не управляется непосредственно трансцендентным законом, но обусловливается этапами поступательного стремления эгрегора элементов сознания, то истинное целое замещается суммарным целым эгрегориальных достижений, а истинное синтетическое единство — центром перцепций и апперцепции.

Таким образом, одностороннее развитие феноменологии низшего разума асимптотически стремится дифференцировать ипостась конкретного бытия во множественность единичных элементов и организовать их в систему относительных иерархических иерархий, замещающую довлеющую быть санархию, равно как и, расчленив генетическое единство низшей воли во множественность единичных дифференциальных центров волений, организовать их прагматически по отношению к целям эгрегора элементов эмпирического сознания в некое относительное более или менее синтетическое единство. Следуя этому пути, человек включает в свое существо периферическую оформляемость хаотического начала, движущуюся относительной обособленной, замкнутой в определенных гранях волей, т. е. стремится к мефистофелевскую бездну. Демонический элемент здесь проистекает не от природы разумного начала, призванного служить лишь орудием актуального становления реального, но от извращенности воли, уклонения ее от истинного служения, что и извращает vKomaaiq человека. Итак, развитие действований низшей воли в односторонней сопряженности с феноменологисй низшего разума неумолимо влечет к ее извращению в относительной субъективной кристаллизации. Сознание человека, схватываясь потоком антэротических сопряжений с окружающим феноменальным, если временами еще может противопоставлять себя им, как нечто имеющее свой собственный смысл и закон, то затем все более и более входит в их среду, мыслит только в них и через их посредство и, кристаллизуясь в образуемых их сочетаниями формах, перестает сохранять даже последнюю память о своей первичной потенциальной самобытности и утрачивает всякую способность к предвосхищению ее энтелехийной актуальности. Относительные множества объективированных антэротических сопряжений и соответствующих им относительных единичных действований, раскрывающих конкретно-эмпирические модусы волевого начала, благодаря своей субъективной обособленности и изолированности от иных относительных таковых же множеств сужают сознание относительными гранями и уничтожают всякую возможность подняться до постепенного эволютивного утверждения в себе самобытности и всеобщности духа и его индивидуальности. Вся деятельность сознания вызывается, управляется и регулируется лишь потоком проходящего через него феноменального окружающего: самодовлеющая самобытность духа остается неведомой и даже неподозреваемой, и всякая мысль об этом необходимо кажется бессодержательной фантазией. Но если нет проявлений субстанциальных волений духа, то, разумеется, нет и проявлений его индивидуальных особенностей. Человек чдесь совершенно отрывается от горнего, гаснет и самая о нем память.

Деятельность в феноменальном вообще имеет своей целью и двигателем образование и беспрерывно