Либежгора - Рустам Разуванов

дверь на улице застучала и послышалось тяжелые дыхание радостного пса. Вскоре мы уже стояли на улице, я гладил не желавшего угомониться Тиму, а Таня завязывала платок, подбивая под него ворот от фуфайки. На улице стало еще холоднее. Болотная сырость превращала даже нулевую температуру в небольшой морозец. Взяв с собой заполненную керосиновую лампу, мы двинулись в сторону большого огорода. Открыли калитку, и перед нами открылись широкие, уже перепаханные поля, за которыми виднелись очертания все того же леса. Солнце начинало постепенно садиться. Тима убежал далеко вперед, а мы молча шагали в сторону леса. Странно. Так тихо и холодно. Ни единого звука. А вот под вечер ходить в лес действительно страшновато. Кругом все такое угрюмое. Стена леса стала сплошной. Когда мы к ней приблизились, я словно засомневался в собственных силах. Остановился и начал растерянно таращиться на опушку леса. Таня тоже остановилась, и немного подождав, спросила меня:

– Ну что? Идем?

– Да, конечно. Просто как-то непривычно, уже отвык от леса, ведь еще утром был в Ленинграде.

– Вот видишь. Кто мог подумать, что такое случится. А так бы сидел себе в городе.

– Нет уж, я рад, что оказался здесь, как бы то ни было. Не люблю я в Ленинграде жить.

– В деревне больше нравится?

– Да, тут как-то уютнее. А там эта коммуналка, вечная суета, все какое-то чужое. Нет своего.

– Ну, хоть какая-то радость.

Таня дружелюбно засмеялась, и я заулыбался ей в ответ. Мы ступили на лесную дорогу и решили пока не зажигать лампу. Мы шли по дороге, и Таня изредка кричала по сторонам.

– Ау-у-у! Хм, как в могиле. Куда же ее занесло-то?

– Может, она все-таки ушла дальше? За речку?

– Не дай бог. Вот дядя Толя Дым сегодня зайдет, скажет, они вроде с кем-то решили туда за болота пойти. Перейдут реку и посмотрят, видно ли где, чтоб ее пересекали, уж на жиже-то всяко следы должны были остаться.

– Точно, у реки следы должны быть видны, как же мы раньше не догадались сами? Уж не разведчик же она, чтоб ходить, не оставляя следов.

– Да уж, конечно.

Тетя Таня опять засмеялась. В свете керосиновой лампы все казалось каким-то особенно мрачным. Тени, которые мы бросали на деревья были словно из старых киносказок. Из головы не вылезали все эти мумии на болотах, бабки, которые молились в дыры и прочая ерунда. Как это только могло получится? Мы живем здесь веками и сами не знаем себя. Какие-то деревни, о которых никто ничего толком не может рассказать, культы поклонения суевериями, нерусские диалекты, что это вообще такое? Иной раз даже до боли знакомые вещи, оказываются совсем не такими, какими ты их видел всю жизнь. Это все равно что прожить всю жизнь в доме, а потом узнать, что у тебя в подвале есть еще потайные комнаты, о которых ты никогда не знал и даже не слышал. Елки, березы, осины, овраги, тропинка, опять овраг, какой-то булыжник на бугорке у дороги. Опять елки, сушняк, бурелом. Как же темно! Когда, когда успело стемнеть? Сколько уже прошло времени? Пока я, как завороженный, рассматривал все, что смог различить в лесу, я совсем не уследил за временем и не заметил момента, когда все вокруг почернело и слилось. А ведь прошло так мало времени! Пламя в керосиновой лампе неожиданно погасло. Вокруг стало по-настоящему темно. Глаза привыкшие к тусклому свету лампы не могли различить даже силуэты деревьев вокруг.

– Еще не легче… сейчас, спички достану.

– Давай.

– Сейчас… Сейчас… Ну… Да ну к чертям!

– Что случилось, Таня?

– Да ну меня, растеряху, спички, вот, погляди!

Таня вывернула наизнанку карман фуфайки, в котором виднелась огромная дыра размером с кулак. Она не переставала причитать, а я про себя радовался тому, что мы не в глубине леса и что нам придется возвращаться назад по дороге. Уж не знаю, что именно, но что-то меня настораживало. Было какое-то ощущение постороннего присутствия. Чего-то такого необъяснимого. Как если бы ты знал, что здесь кто-то еще есть. Но ведь никого же не было! Может, это какой-то дикий зверь наблюдает за нами со стороны? Мне все время казалось, что что-то вот-вот должно произойти. Но, к счастью, ничего такого не было. Мы продолжали стоять в нерешительности. Что делать? Идти домой? Или продолжить идти по дороге? Если пойдем назад, то это будет слабостью – слабостью перед таким важным делом. Бабушка заблудилась. Она сейчас где-то в лесу и проведет в нем уже вторую ночь. Если она вообще жива. С другой стороны, мы ведь сейчас и не особо-то ищем ее. Просто прогуливаемся по дороге на всякий случай. Уж на дороге-то мы ее вряд ли найдем. Видимо, Таня думала точно так же, потому что, постояв еще немного в раздумьях, она тяжело и устало сказала нам:

– Ладно, пойдем уже. Чего тут в потемках шарахаться.

Я начал звать Тиму. Через пару секунд откуда-то со стороны послышался треск и шум. На секунду меня одолела мысль: а что, если это сейчас к нам бежит не Тима? Но лишь на секунду. Еще через мгновение из зарослей выбежал довольный пес, который явно не считал вечерний лес пугающим. Я подозвал его к себе, и мы направились в обратную сторону, к дому, радуясь тому, что все-таки не удумали сходить с дороги в гущу леса.

Уже подходя через поля к дому, мы заметили, что пес убежал вперед и, встав на задние лапы у нашей калитки, начал на кого-то лаять. Мы с Таней поспешили к нему. Подойдя к калитке, ведущей на задний двор, возле которой остановился пес, Таня взяла Тиму крепкой хваткой за шкирку и хорошенько треснула ему по морде, на что пес тут же стал скулить и ластиться.

– Кто там, посмотри, Ромка, скажи, чтоб вышли за забор, пока я собаку загоню домой.

– Хорошо.

Когда я подошел к калитке, то никого за ней не увидел. Ни у крыльца, ни у забора, ни на скамейке никого не было. Я повернул завертку, открыл калитку и зашел, кожей ощущая чье-то недавнее появление. За забором на дороге виднелись чьи-то силуэты, и тогда я услышал до боли знакомые голоса.

– Данька, Машка, не может быть!

– Привет, а мы тебя уже полчаса ждем.

– Твоя мама сказала, что вы ненадолго ушли в лес опять.

– Я сейчас, погодите, собаку загнать нужно, сейчас, стойте там.

Уже через пять минут мы сидели у меня на скамейке и обсуждали последние известия. Как же рад я