Бегство из пламени огня - Алден Томпсон

Увы, перекос, вызванный насилием, в значительной мере присутствует в человеческом обществе и поныне. Мой коллега пересказал мне как–то разговор, который состоялся у него с адвентистом из одной из развивающихся стран. Тот поведал ему, что, пробыв некоторое время в Университете Андрюса, он пришел к убеждению, что мужчины его племени должны оставить обычай бить своих жен. Вернувшись домой, он сумел со временем убедить своих соплеменников отказаться от насилия. Но тогда начали жаловаться сами жены:

«Наши мужья к нам совсем охладели. Они больше не бьют нас, как прежде!»

Причем эти перекосы одними странами третьего мира не ограничиваются. Я знаю одну посвященную адвентистку, которая пошла работать учительницей в колонию для несовершеннолетних преступников[69]. Среди ее подопечных были подростки всех возрастов, совершившие разного рода правонарушения, в том числе тяжкие. Однажды к ней подошла одна девочка и спросила, потупив взор: «Как часто вас бьет муж?» Учительница замерла от удивления. «С чего ты взяла? Мой муж никогда меня не бил. Он меня любит».

Смутившись на мгновение, девочка ответила: «Но если муж вас любит по–настоящему, он должен вас бить. Ведь родители бьют детей, чтобы показать им, что они их любят; так же должен поступать и парень, который любит девушку; когда новичок вступает в банду, его тоже бьют для порядка, чтобы показать, что он свой; а когда двое женятся, муж бьет жену. Я вам сочувствую: ваш муж вас не любит».

Как донести до таких людей весть о Божьей любви? Не имея в Своем распоряжении добросердечных верующих, которые могли бы на собственном примере показать, что такое нежная Божья любовь, Бог был вынужден сделать шаг назад и обратиться к людям на единственном языке, который они понимали, — на языке жесткости. Жесткость Божья в Ветхом Завете свидетельствует прежде всего о жестокосердии народа, до которого Он пытался достучаться. Если вы хотите узнать, каков Бог на самом деле, посмотрите на Иисуса. Сколько человек Он уничтожил? Ни одного. В Евангелиях упоминаются всего лишь два чуда, связанных в той или иной мере с насилием, но ни одно из них не было совершено по отношению к людям. Я имею в виду свиней, бросившихся в море, и проклятую смоковницу[70].

Спору нет, Иисус действительно рассказывал притчи о суде, порой жестоком суде. Но они указывают на последний суд. Иисус никогда не проявлял терпимости к греху как таковому. Но перед Ним стояла цель превратить жестокосердных грешников в мягкосердечных, прощенных и прощающих святых.

Б. Применение силы при самозащите, при защите ближних и при защите государства. На мой взгляд, христианам часто приходится сталкиваться со всеми этими вопросами в своей практической жизни, их редко кому удается избежать. Но здесь я хотел бы сделать акцент на двух принципах: во–первых, применение силы необходимо сводить к минимуму; а во–вторых, мы в любом случае должны относиться к людям по–христиански. И в каких бы обстоятельствах мы ни оказались, нужно стараться спасать жизнь, а не отнимать ее.

В. Гнев. Сама Библия увещевает нас: «Гневаясь, не согрешайте»[71]. Было бы странно, если бы человек, пусть даже и христианин, не гневался при виде всякого рода несправедливостей или притеснений. Однако тот, кто охвачен злобой, всегда неправ[72]. Да и вообще, когда несправедливость совершается по отношению к нам лично, будет лучше, с духовной точки зрения, если на нашу защиту встанет кто–то другой. Если говорить о нашем духовном состоянии, то мы становимся на скользкий путь, когда защищаем себя сами. Конечно, порой другого выхода не остается. Но если в церкви царит здоровая атмосфера, ее члены будут вставать на защиту других и давать другим защищать себя.

3. Временные рамки пророческого дара.

Вопрос: Почему случился такой большой временной пробел между новозаветными деяниями Святого Духа и Его проявлением в адвентизме?

«Классические» цитаты:

«Согласно Слову Бога, Его Дух должен был продолжать Свою работу в период распространения Евангелия. В течение долгих столетий, когда создавались Писания Ветхого и Нового Заветов, Святой Дух помимо откровений, которые должны были войти в священный канон, не переставал просвещать и отдельные души. Сама Библия говорит нам о том, что Святой Дух предостерегал, обличал, увещевал и наставлял людей не только для того, чтобы все это было записано в Священном Писании. В Библии также упоминается и о пророках, живших в различные века, но слова которых остались незаписанными. И когда работа над составлением канона Писания была завершена, Святой Дух продолжал просвещать, предостерегать и утешать детей Божьих»

(Великая борьба, с. viii).

«Писание ясно говорит о том, что эти обетования распространяются на Церковь Христа во все века и не ограничиваются только апостольским временем»

(там же).

Что касается пророческого дара, то в проблеме временного пробела между новозаветной эпохой и возникновением адвентистского движения на самом деле никакой проблемы нет. Она возникла вследствие неверного понимания либо просто заблуждения. Позиция Елены Уайт по этому вопросу вполне однозначна: никакого пробела не было и не будет.

Вопрос на самом деле в том, признает или нет церковное сообщество этот дар подобно тому, как признали пророческий дар Елены Уайт адвентисты седьмого дня. Насколько я могу судить, такое признание — явление достаточно редкое.

Хотел бы отметить также, что, учитывая адвентистское понимание «великой борьбы», Бог, по всей видимости, рассчитывает на нашу твердость в вере даже в отсутствие ярких проявлений особых даров. В своей книге Disappointment with God (Разочарование в Боге) Филип Янси утверждает, что согласно Писанию пик Божьего чудотворения приходится обычно на период духовной немощи, а не духовного возрастания. О времени странствования Израиля в пустыне он говорит:

«Способствует ли изобилие чудес вере? Во всяком случае, не такой вере, какая угодна Богу. На примере израильтян мы можем убедиться: человеку свойственно любить знамения ради них самих и тянуться к ним, а не к Богу»[73].

У Клайва С. Льюиса есть две цитаты, которые я очень люблю. Они свидетельствуют о том же самом. Первая находится в книге Письма Баламута, своего рода богословии наизнанку, где истина рассматривается глазами беса (по имени Баламут), обучающего своего племянника (Гнусика), как увести пациента (человека) от