MITI и японское чудо. Рост промышленной политики, 1925-1975 гг. - Чалмерс Эшби Джонсон

более резко. Группа специалистов по экономике из Mninic/ii называет дискуссионные советы "уловками", не обращая внимания на то, что у советов нет независимых штатов и что все представленные им предложения были заранее одобрены министерством-спонсором. С другой стороны, они считают, что наиболее важные советы в экономической сфере - Экономический совет (Iteizai Shingikai) при Агентстве экономического планирования, Совет по промышленной структуре (Sangyö Közö Shingikai) при МФТИ и Совет по иностранному капиталу (Gaishi Shingikai) при Министерстве финансов - не являются простыми "украшениями". '" В отношении одного из них, Совета по иностранному капиталу, Клуб юристов МФТИ не согласен, полагая, что, по крайней мере, до либерализации капитала он был трио ка-курем - волшебной накидкой феи, наброшенной на что-то (в данном случае на влияние МФТИ на все предприятия иностранного капитала в Японии) в надежде сделать его невидимым".

Если эти критические замечания справедливы, то можно спросить, почему сам Демет не выполняет жизненно важные задачи по написанию и обсуждению законов. Ответ заключается в том, что японский парламент не является "рабочим парламентом" в понимании Вэ- бера, "тот, кто контролирует администрацию, совместно участвуя в ее работе". Самые важные дела правительства делаются в другом месте и ратифицируются только в Сейме". Как мы уже неоднократно подчеркивали, в парламенте все решается с помощью ратификации.

Она сохранилась и была усилена из-за тяжелого периода послевоенного восстановления. В конце 1940-х - начале 1950-х годов бюрократия боролась за свою политику и против вмешательства не слишком компетентных политических партий того времени, ссылаясь на старую идею о том, что бюрократия отстаивает национальные интересы, а политические партии - только местные, конкретные или эгоистичные интересы. Считалось, что общая мудрость находится в государстве, а конкретная - в обществе, - политическая философия, которая была совсем не чужда Японии, в отличие от некоторых демократических институтов, основанных SCAP Лодзима Акира прослеживает эту идеологию в монополии государства в эпоху Мэйдзи на установление "орто-доксии общественных интересов", а все, что не было так обозначено, по определению являлось частью частных интересов и поэтому подчинялось им".

Группы интересов существуют в Японии в огромном количестве, но нет никакой теории плюрализма, которая узаконила бы их политическую деятельность. До войны партии развивали свою силу, представляя правительству интересы частных лиц, и это наследие также перешло к их послевоенным преемникам. Одна из причин, по которой принимается так мало законопроектов частных членов, заключается в том, что практически все они основаны на обращениях избирателей или призваны служить каким-то особым целям. Многие партийные политики сами принимают ортодоксальную точку зрения о вертикальной взаимосвязи между деятельностью государства и их собственной активностью. "Они склонны, - пишет Кэмпбелл, - воспринимать избирателей как людей, движимых почти исключительно партикулярными желаниями, а не озабоченных вопросами широкой социальной политики".

Хотя японские отношения между исполнительной и законодательной ветвями власти могут разочаровать либералов, с точки зрения государства развития они имеют некоторые скрытые преимущества. В послевоенном мире Сейм заменил императорский институт в роли того, что Титус назвал "верховным ратификатором", органом, который узаконивает решения, принятые в других местах". Как и император в соответствии с Конституцией Мэйдзи, Сейм является публичным центром суверенитета, но то же самое расхождение, которое существовало ранее между авторитетом и властью, сохраняется, и по крайней мере по некоторым из тех же самых причин. Однако есть одно существенное отличие: Сейм выполняет эти жизненно важные функции гораздо более безопасно, эффективно и демократично, чем когда-либо выполнял прежний институт. Для того чтобы бюрократия могла мобилизовать ресурсы и направить их на развитие тяжелой промышленности, как это было сделано в послевоенной Японии, необходимо было сдерживать притязания групп интересов и отдельных граждан. Хотя политика бюрократии, направленная на обеспечение высоких темпов роста, в конечном счете повысила экономический уровень всех граждан и, возможно, тем самым удовлетворила их разнообразные интересы, сами граждане не консультировались. Средства, законодательство и институты, необходимые бюрократии для реализации своих программ, были приняты теми, кого Уайлдс назвал "марионеточной диетой".

Этот "марионеточный совет", действуя через свое большинство в ЛДП, тем не менее, никогда не выступал в роли посредника между государством и обществом, заставляя государство учитывать те интересы, которые нельзя было игнорировать - например, сельское хозяйство, средние и мелкие предприятия - и, в некоторых случаях, требуя от государства изменить курс в ответ на такие серьезные проблемы, как загрязнение окружающей среды. В то же время Ирас сдерживал или заставлял идти на компромисс те группы, чьи претензии могли помешать программе развития. В общем и целом, она поступала справедливо, сохраняя сравнительно справедливую структуру распределения доходов и трудностей.

Непровозглашенная посредническая роль парламента стала предметом пристального изучения и анализа в Японии. Хотя существует множество различных формулировок, большинство из них сводится к разделению японского общества на две группы социальных групп и институтов - центральные и периферийные (или привилегированные и рядовые, первый класс и второй класс), причем центральные группы управляют развитием государства в интересах всего общества, а не только в своих собственных интересах. Центральные институты - бюрократия, ЛДП и крупные японские деловые концерны - в свою очередь поддерживают между собой своеобразные треугольные отношения. Роль ЛДП заключается в том, чтобы легитимизировать работу бюрократии и одновременно следить за тем, чтобы ее политика не отклонялась слишком далеко от того, с чем смирится общество. Отчасти это служит и ее собственным интересам: ЛДП всегда следит за тем, чтобы парламент и бюрократия реагировали на требования фермеров, поскольку в значительной степени зависит от перепредставленных голосов сельских жителей. Бюрократия, тем временем, поддерживает ЛДП своими кадрами, чтобы партия делала то, что, по мнению бюрократии, хорошо для страны в целом, и направляла бизнес-сообщество к целям развития. Бизнес-сообщество, в свою очередь, выделяет огромные средства на поддержание ЛДП у власти, хотя тем самым не достигает контроля над партией, которая обычно ориентирована вверх, на бюрократию, а не вниз, на своих главных покровителей.

Эти трехсторонние отношения иногда выглядят конфликтными, а иногда консенсусными, но оба впечатления обманчивы, считает Икавана1'а Никё, который утверждает, что группы интересов, представляющие стратегические отрасли промышленности - он называет их "группами главных подрядчиков", - всегда находятся в привилегированных отношениях с бюрократией. Однако иногда эти две группы вступают в конфликт, когда частные группы или предприятия просят о гибком проведении государственной политики или о частичных или технических изменениях в политике, которые принесут пользу тем или иным из них. Правительство будет идти навстречу, искать компромиссы, договариваться о слияниях, предлагать финансовые стимулы, противостоять иностранным конкурентам и т. д., но оно также будет навязывать отраслям новые условия, которые будут способствовать достижению целей