2337d547953f41468185489517784d49 - Автор Неизвестен

белых генералов выделялись монархическими настроения-ми В.О. Каппель, М.Г. Дроздовский, А.П. Кутепов, М.К. Дитерихс. Но даже они понимали, что открытое провозглашение

монархических лозунгов по меньшей мере несвоевременно. Оно

и оттолкнуло бы от белых сразу большинство народа, и раско-лоло бы ряды их активных сторонников, среди которых были

как монархисты, так и сторонники республики. Лишь на самом заключительном этапе Гражданской войны, в июле 1922 г.

генерал М.К. Дитерихс во Владивостоке провозгласил целью

восстановление монархии. По сути это был жест отчаяния, терять к тому времени было всё равно уже нечего, всё было ис-51

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

пробовано; но и это не помогло. И лишь в эмиграции этот

лозунг приняли остальные белые (в массе своих активных организаций), да и то тут же раскололись по вопросу о кандида-туре монарха на «кирилловцев» и «николаевцев». Терять им к

тому времени было тем более уже нечего.

Именно поэтому в годы Гражданской войны Белое движение в лице его вождей и в частности А.В. Колчака приняло

известную установку о «непредрешении» формы правления в

будущей России (монархия или республика). Схема была тако-ва: сначала победить большевиков, добиться умиротворения в

стране, а далее в спокойной обстановке и под контролем властей («пропущу только государственно здоровые элементы») провести выборы в новое Учредительное собрание (закон о котором был подготовлен), которое от имени народа определит

будущее государственное устройство.

Некоторые исследователи почему-то считают, что такая

«расплывчатость целей» лишала широкие массы понимания

задач Белого движения. На самом деле эти задачи достаточно

чётко проявлялись в практической политике белых (о чём мы

поведём речь в следующих главах). В конце концов, вопрос о

монархии или республике был далеко не главным (сильно ли

отличается современная монархическая Великобритания от

республиканской Франции?), и в любом случае было ясно, что

даже при возможности возрождения монархии она будет лишь

в конституционном варианте английского типа. В результате Первой мировой войны рухнули последние «классические», авторитарные монархии в Европе — Российская, Германская и

Австро-Венгерская. В таких условиях даже искренним монархистам было ясно, что возрождение монархии в прежнем виде

невозможно. Формула же «непредрешения» по сути обеспечивала сплочение в рядах Белого движения как монархистов, так

и умеренных республиканцев (кроме демократических социалистов типа эсеров и меньшевиков), оставляя данный вопрос

открытым и предохраняя от раскола.

Белые вожди прекрасно понимали, что какие-то завоевания революции, начиная с февраля 1917 года, признать всё

52

Глава 2. Дело о падении монархии и политическая программа

равно придётся, потому что историю невозможно повернуть

вспять. Было бы нелепо и фантастично, например, пытаться

восстанавливать такой уничтоженный революцией пережи-ток старины, как сословное неравенство (и без того постепенно отмиравшее ещё при монархии). Или отменять введённый

большевиками 8-часовой рабочий день. С другой стороны, принципиальное неприятие у белых вызывали такие дискре-дитированные жизнью новшества Временного правительства, как имевшая катастрофические последствия «демократизация

армии» и уступки сепаратистским элементам национальных

окраин.

В отличие от большевиков, принципиально отказавшихся

от правопреемства по отношению к старому Российскому государству, при белых была восстановлена преемственность в

законодательстве и в государственной символике и традициях: флаг-триколор, несколько видоизменённый герб, на котором

монархические регалии — короны над головами двуглавого

орла, скипетр и держава — были заменены крестом Св. Кон-стантина и мечом, петровская Табель о рангах, наградная система орденов, форма одежды чиновников и военнослужащих, знаки различия чинов и званий, и прежде всего погоны, являвшиеся основным внешним отличием белой армии от красной, строгая дисциплина и чинопочитание в армии (вплоть до ста-рорежимного титулования генералов «ваше превосходительство»), за немногочисленными исключениями вроде монархического гимна «Боже, Царя храни» (временно заменённого

патриотической песней «Коль славен») или чересчур архаич-ного титулования офицеров «благородиями» — всё это в противовес большевикам, создававшим новое, другое по самой

идеологии и основам государство, и потому принципиально

не пользовавшимся символами старого. Соответственно этому, белая власть принимала на себя в качестве правопреемника

и все обязательства Российской Империи и Временного правительства — как внешние (международные договоры, долги

по внешним займам), так и внутренние (связанные с охраной

собственности, выплатами пенсий и льгот и т. п.).

53

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

Был ли Колчак монархистом? Сведения на этот счёт проти-воречивы. Некоторые его соратники, как адмирал М.И. Смирнов и генерал К.В. Сахаров, в эмиграции отвечали на этот вопрос утвердительно; генерал М.К. Дитерихс отрицал это. Сам

адмирал на допросе следственной комиссии говорил, что после

Февральского переворота не верил в возможность восстановления монархии («Ясно было уже, что монархия наша пала, и что

возвращения назад не будет… Для меня было ясно, что восстановить прежнюю монархию невозможно, а новую династию в

наше время уже не выбирают»)1. В ранних изданиях его допроса

приводятся также его слова: «Я не могу сказать, что монархия —

единственная форма, которую я признаю»2. По всей видимости, этот вопрос не был для него принципиальным, т. е. он допускал

возможность существования России как в форме монархии, так

и в форме республики (ничего удивительного в этом нет. Автор

этих строк тоже с симпатией относится к конституционной монархии, но по объективным причинам считает её возрождение

в России вряд ли возможным). Но при этом именно Колчак назначил полноценное расследование по делу