Книга о Граде женском - Кристина Пизанская

что благодаря Марии приобрел он нечто гораздо большее, чем потерял из-за Евы, ведь человечество не воссоединилось бы с Богом, чего не могло быть без греха Евы. Поэтому мужчины и женщины должны возрадоваться этой ошибке[88], посредством которой они впоследствии обрели такую честь: насколько низко пала человеческая природа из-за своего создания, настолько высоко она была возвышена Творцом. А что до жизни с богами (если бы женщин не было), как говорит этот Катон, то он, сам не подумав, сказал верную мысль. Ведь он был язычником и верил, что боги обитают как в небесах, так и в аду (речь шла о демонах, которых он именовал богами ада). И вовсе не глупостью было заключить, что мужчины жили бы с этими богами, если бы Мария не существовала!»

X. Другие обсуждения и речи на тот же сюжет

— Еще этот Катон говорит, что женщина, которая нравится мужчине естественным образом, похожа на розу, вид которой приятен, но шипы ее ранят.

Дама Разум мне отвечала: «И опять этот Катон не подумал, как хорошо сказал. Ведь всякая добродетельная, благородная и ведущая честную жизнь женщина должна быть самым любезным из существующих созданий, и на самом деле такова. И все же шипы страха сотворить зло и раскаяния всегда присутствуют в душе такой женщины и никогда ее не покинут, поэтому она ведет себя сдержанно, тихо и осторожно, — это и защищает ее».

— Госпожа, а правда ли то, что по свидетельству некоторых авторов, женщины от природы чревоугодны и слишком жадны до еды?

— Дитя, ты много раз слышала пословицу: «То, что от Природы дано, никто не может забрать». Было бы удивительно, если бы мы не встречали людей, обладающих такими наклонностями, в местах, где продаются всякие лакомства и хорошая еда, — в тавернах и так далее[89]. Женщин там очень мало, а если кто скажет, что это страх бесчестия удерживает их от посещения подобных мест, то отвечу, что это неправда, их удерживает не что иное как естественная склонность их характера. А если они и по природе и склонны к такому поведению, но страх бесчестия удерживает их от этого порока, то тем более следует хвалить их силу и стойкость. Между прочим, помнишь ли ты, как недавно ты стояла у двери своего дома в праздничный день, беседуя с соседкой, женщиной порядочной и уважаемой? Тогда ты увидела мужчину, который выходил из таверны и говорил с другим: «Я так много в таверне растратил, что не пить сегодня вина моей жене». Ты обратилась к нему и спросила, почему его жена не будет пить, а он ответил тебе: «Госпожа, потому что так уж у нее заведено: всякий раз, как возвращаюсь я из таверны, она меня спрашивает, сколько я потратил. Если я отвечаю, что больше двенадцати денье, то она хочет восполнить мою растрату своей трезвостью, и говорит мне, что если мы оба хотели бы жить на широкую ногу, нашего состояния было бы недостаточно, чтобы покрыть расходы».

— Госпожа, — ответила я тогда, — я очень хорошо помню этот случай.

Она мне ответила: «Нет недостатка в примерах, демонстрирующих то, что женщины от природы умеренны в еде и питье, а те, кто не умерен, то поступают против своей природы. Ведь нет для женщины худшего порока, чем чревоугодие, потому что этот порок тянет за собой многих других, кто ему предается. Однако ты скорее увидишь женщин, спешащих в большом количестве в храмы на проповеди и исповедь, держа в руках четки и молитвенники. Все это хорошо известно».

— Это так, госпожа, — сказала я, — но мужчины говорят, что женщины ходят в храмы изрядно прихорошившись и нарядившись, чтобы продемонстрировать свою красоту и влюбить в себя кавалеров.

Она отвечала: «В это можно было бы поверить, милое дитя, если бы ты видела там молодых и красивых женщин, но если приглядеться, то увидишь, что на одну молодую, посещающую богослужение, приходится двадцать или тридцать скромно и просто одетых старух. Женщинам присуща набожность и у них нет недостатка в милосердии. Ведь кто посещает больных, кто их утешает, помогает бедным, объезжает дома призрения, хоронит мертвых? Кажется мне, что все это дело женщин и путь, по которому им велит следовать Бог».

— Госпожа, вы абсолютно правы. Но есть еще один автор, который говорит, что женщины по природе своей слабохарактерны и похожи на детей, что объясняет, почему дети и любят находиться рядом с женщинами, и наоборот.

Она ответила: «Дитя, если понаблюдаешь за поведением детей, то увидишь, что по природе своей они любят нежность и доброту. А кто в мире более нежен и ласков, если не добрая женщина? Ах! Дьявольски злы должны быть те, кто хочет опорочить женскую добродетель, присущую им от природы, и обернуть пороком! Ведь если женщины любят детей, то не из-за развращенного характера или невежества, но в силу естественной доброты. А если своей добротой они похожи на детей, то этим они лишь доказывают свою дальновидность, поскольку Евангелие напоминает нам, что Господь наш, в момент спора апостолов о том, кто из них станет самым великим, возложил руку на голову ребенка и сказал: „Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном“»[90].

— Госпожа, в арсенале мужчин есть одна латинская пословица, цитируя которую они упрекают женщин: «Плакать, разговаривать и прясть — вот все, что Бог завещал женщине».

— Конечно, моя любезная подруга, эта пословица правдива. Но что бы люди ни думали и ни говорили, здесь нет повода для упреков в адрес женщин. Прекрасно, что Бог дал им такое призвание, ведь в беседах, пряже и слезах они нашли свое спасение. А тому, кто упрекает женщин, особенно за слезы, я отвечу, что Господь наш, Иисус Христос, видящий глубину души каждого человека, тот, от которого не сокрыта ни одна мысль, никогда бы ни снизошел до того, чтобы с высоты божественного величия самому исторгнуть слезы сострадания из своих блаженных очей, увидев Марию Магдалину[91] и ее сестру Марфу, оплакивающих смерть их прокаженного брата[92], которого он воскресил[93], если бы верил, что женщины плачут от слабости и глупости. О! Какую великую милость Господь явил женщинам, наградив их слезами! И не презирал за